Изгнанники Темногорья - Лада Кутузова Страница 25
Изгнанники Темногорья - Лада Кутузова читать онлайн бесплатно
– А может, – протянул Приш и устыдился: голос сорвался на писк: – Может, и мы не пойдем? Мы же не обязаны.
Наступило молчание, все обдумывали его слова.
– Хрень какая! – Поэт бросил рюкзак и сел на траву. – Ведь на самом деле можно.
Он разлегся и уставился в небо. Приш опустился рядом.
Только Мёнгере осталась стоять.
– Я пойду, – вдруг сказала она. – Не сдамся. Я сама выбрала этот путь.
Мёнгере застыла, словно статуя, лишь сжатые кулаки и яростно блестящие глаза выдавали эмоции.
– Оно того стоит? – спросил Глеб. – Мы можем погибнуть. Тогда ты и так ничего не получишь.
– Зато я попытаюсь! – впервые Мёнгере позволила чувствам взять над собой верх.
– Без нас не выйдет, – ответил Глеб. – Ты же слышала Хранителя: лишь втроем мы доберемся до радуги. Одному нельзя.
Приш поднялся: придется идти. Глеб тоже нехотя встал. Закинул мешок на плечо и первым шагнул в серое облако.
Хухэ смотрел, как троица скрывается за серой завесой. Сначала поэт, затем пришелец, последней – красавица. Он не собирался следовать за ними – для маленькой лисички слишком много происшествий. Но что-то не отпускало. Хухэ заскулил и поспешил за остальными.
* * *
Стихи испарялись из памяти, оставляя после себя страх: вот только что были, вертелись на языке и… Сохранился лишь набор слов, беспомощный и бездарный. Все ранее написанные строфы распались на строчки, те на отдельные слова и буквы. Дар ускользал, просачиваясь водой сквозь песок. Глеб больше не поэт. Он даже «кровь» и… Какое же там было слово? Пример для простейшей рифмы? Они упражнялись, придумывая разные пары. «Кровь» и «гвоздь»? Нет! Еще смеялись, что в стихах главное – чувства, экспрессия, а не рифма с ритмом. Стихи – это то, что нельзя выразить прозой. Полет души. А теперь у него ни крыльев, ни таланта.
Вспомнил! Кровь – любовь. Только сейчас это кажется бессмысленными звуками. Они не цепляют и не будят воображение. Но Глеб уцепился за эту пару, как за спасительный круг. Любовь – кровь. Да, их учили в школе подбирать рифмы, чтобы ученики могли выдать несколько вариантов. Побеждал тот, кто предлагал неизбитый. Неизбитый что? Мысли разбегались, в голове пустота. Пустота… Почему-то именно это слово знакомо.
Глеб плывет-тонет в тусклом пространстве, похожем на вату. Где верх, где низ, не понять. И неясно, зачем он вообще идет. И кто он, и как его зовут. Остался ошмёток имени, два звука: «л’» и «э». Его ли? Может, приблудились чужие? Не вспомнить. Только знает, что ему зачем-то надо вперед. Туда, где разгорается багровая точка.
Глеб делает шаг, и его охватывает пламя. Тело корчится в муках, словно вновь проходит через родовые пути. Огненные буквы вспыхивают вокруг. Из последних сил Глеб шепчет:
Становится легче. Глеб даже вспоминает свое имя и прошлое. Он бывший поэт и хочет вернуть крылья и дар. Память понемногу восстанавливается, и стихи обретают объем.
Затем всё обрывается, последнюю строфу не оживить – это плата за прохождение. Шрамы наливаются кровью, между лопатками невыносимо жжет – точно поставили клеймо. И от этого ощущения не избавиться.
* * *
Мир вокруг – разных оттенков зеленого: малахит, изумруд, салатовый… Морской оттенок сменяется травяным, как волосы на голове Приша. И тот понимает, что это его родина. Ему хочется разглядеть подробности, может, увидеть лица родителей. Но дальше лишь густые столбы дыма. И всё.
Приш хватается за первое воспоминание детства, но то ускользает. Приш яростно пытается восстановить его в памяти, но вязнет. Зеленое вытесняется сначала черным, затем стальным. Приш задыхается – дым разъедает легкие, вата забивает глаза и нос.
Но он прёт вперед как… Сравнение исчезает. Ну прёт же?! Как кто? Он еще показывал этого… Кому? Страх колет в сердце. Он всё забыл! Даже простые слова. Даже имена близких. Зеленое… Зеленая трава. И по ней ползет муравьишка. Приш ставит на его пути палец, но муравей переползает препятствие.
«Прёт, как муравей!» – смеется Лиза. И Приш вместе с ней.
И кто-то тянет яблоко. Еще немного, и имя обретет плоть. Но изображение подергивается рябью. И двигаться невозможно, ноги путаются в пакле. Надо выбираться, но Приш не в состоянии. Он не муравей, чтобы не сдаваться, всего лишь подросток. Но что-то заставляет идти, и он прёт, как муравей. И яблоко совсем рядом. Приш тянет руку и почти хватается за него, но то снова удаляется.
Приш чувствует, как колет в спину. Он достает из мешка венок. Желтизна соломы и индиго васильков: венок, подаренный сумасшедшим стариком. Огородником его звали. Яблоко возвращается, и Приш ощущает его вкус. Марта и Вилли! Имена приемных родителей стали реальностью. И огромное облегчение: он Приш – сын Марты и Вилли. У него есть сестра Лиза. И Алиса – девушка, которую он любит. И он желает возвратиться в Яблоневую долину.
* * *
Всё залито золотом. Медное золото, желтое, белое. И Мёнгере растворяется в нем. Весь мир охватило солнечное мерцание, и Мёнгере сдается. Она сама становится светом. И слышен вкрадчивый шепот:
– Этот мир достоин, чтобы его утопили в свете, милая.
Менгере знала одно существо, которое звало ее милой. Оно походило на человека, но не было им.
Она в коридоре, который кажется бесконечным. Ее окружают высокие мрачные стены – в храме почти нет окон. Мёнгере ускользнула от жриц, ведь так хочется побегать в удовольствие, а не сидеть взаперти. Она спешит к выходу, но теряется в лабиринте поворотов.
– Мёнге! – слышит она крик за спиной и ускоряет шаг.
И вдруг на ее пути возникает жрица. Мёнгере не успевает затормозить и врезается в нее. Сейчас ее выдадут! Но та лишь прижимает девочку к себе и гладит, гладит по волосам.
Странно. Эпизод всплыл неожиданно. Ничего подобного Мёнгере не помнила. Сколько ей тогда было? Три года?
– Тебе не нужна память, – услужливо подсказывает тот же голос. – Ты станешь править миром, милая. И он захлебнется светом.
Да! Она же мечтала об этом. Все страны поклонятся ей. Мёнгере станет правительницей континентов, в ее честь зазвучат торжественные гимны.
– Умница, ты достойна этого, – соглашается голос. – И покараешь несогласных. Вольешь в их глотки раскаленный свет.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments