Высшая раса - Дмитрий Казаков Страница 25

– Стойте! – прервал его Беккер. – Ваша биография мне неинтересна! Сможете рассказать о том, кто из жителей города сотрудничал с коммунистами? Имена, фамилии, адреса, а также – родственники.

– Конечно, герр офицер, – человечек закивал, глазки его сделались масляными. – Я всегда знал, что всё вернется! Я…

– Надиктуйте список моему ординарцу, – бригаденфюрер безжалостно прервал верноподданнические излияния пекаря. – А вы, герр Be… Циклер, озаботьтесь, чтобы все люди из этого списка через полчаса были собраны на центральной площади.

Огромная ручища ухватила друга СС за плечо, и Циклер буквально выволок пытающегося поклониться человечка из комнаты. Некоторое время из-за двери доносилось приглушенное бормотание, затем стало тихо.

Бригаденфюрер отдыхал, откинувшись в кресле. Ужин создавал в животе приятную тяжесть, и не хотелось ни о чем думать.

Но когда вежливый стук нарушил полудрему, Беккер сумел собраться и через несколько мгновений был столь же готов к действию, как и после холодного душа.

– Что, Йенс? – спросил он ординарца, чья голова с аккуратно прилизанным пробором торчала из двери.

– Штандартенфюрер Циклер докладывает, что всё готово, – ответил тот.

– Я сейчас, – кивнул Беккер.

Поднявшись с кресла, он надел фуражку и вскоре был на центральной пощади. Свежий ветер, налетевший, должно быть, с Альп и сбивший жуткую жару, принес сладкий аромат лугов. Где-то за домами надсадно ревел мотор танка.

Посреди площади, сжавшись в тесную кучу под взглядами охранников, стояли человек тридцать, и вид у них у всех был испуганный и недоумевающий. Еще бы, вряд ли кто из них мог ожидать вновь увидеть солдат СС с оружием в руках.

– Это все? – спросил Беккер у Циклера.

– Так точно, – ответил тот. – Несколько человек успели сбежать.

– Ладно, обойдемся без них, – бригаденфюрер задумчиво посмотрел на тех, что сбились в стадо, словно бараны, и на миг действительно ощутил себя пастухом рядом со стадом овец. Пастырем, чья задача – уничтожить паршивых, пока они не заразили остальных.

– Расстрелять всех, – сказал он спокойно. – Сейчас и здесь. Трупы родственникам не давать убирать до утра. Жители Санкт-Пельтена должны хорошо запомнить этот урок. Выполняйте!

– Яволь! – Циклер козырнул и зычным голосом принялся отдавать приказы автоматчикам.

Людей, явно не верящих в собственную скорую гибель, выстроили в линию. Застучали автоматы.

Беккер равнодушно смотрел, как пули одна за другой впиваются в тела, заставляя их дергаться и падать на древнюю булыжную мостовую. Крики умиравших звучали пронзительно и жалобно, но трогали его мало.

Когда стрельба стихла, где-то рядом, может быть за углом, закричала, запричитала женщина. Ее крику вторил детский плач. Не обращая внимания на раздражающий звук, бригаденфюрер повернулся к солдатам:

– Еще раз напоминаю – падаль должна лежать здесь до самого нашего ухода, до утра! Кто нарушит приказ, будет строго наказан!

Верхняя Австрия, замок Шаунберг

27 июля 1945 года, 22:13 – 23:57

Целый день Петра не беспокоили, и он решил уже, что его оставили в покое. Съедал приносимую пищу, а остальное время лежал на кровати, предаваясь размышлениям. Надо было бежать, чтобы доложить обо всём командованию, но способа для побега пока не виделось, да и как бросить товарищей.

Увиденное в подземельях также тяготило рассудок, смущало дух явной несовместимостью со здравым смыслом. Но в реальности показанного капитан не сомневался, слишком глупо затевать такой спектакль ради демонстрации его одному человеку.

Но надежды избежать неприятного общества нацистов рухнули вместе с появлением Виллигута. Над миром уже сгущались сумерки, противоположный берег скрылся в легком тумане, и Петр собирался спать. Но бригаденфюрер без стука возник в дверях, и на лице его, хоть и несколько усталом, сияла жизнерадостная улыбка:

– Добрый вечер, Петер, – сказал он. – Собирайтесь.

– Куда? – вяло ответил тот. – Я уже насмотрелся на ваши ритуалы.

– Еще не на все, – покачал головой Виллигут. – Нас ждут.

В коридорах замка было тихо и темно. Петр пару раз споткнулся, но даже преувеличенно громкие зевки не произвели особого впечатления на его провожатых. Они вышли во двор, казавшийся огромной чашей, в которую залит полумрак.

К удивлению капитана, повели его совсем другим путем. Через правое крыло Петра вывели на узкую винтовую лестницу, что грохотала под ногами каждой из ступенек. Подъем казался нескончаемым, и когда в квадрате люка наверху проглянуло черное, как кожа негра, небо, испещренное оспинами звезд, он вздохнул с облегчением.

Здесь в лицо ударил ветер, пахнущий листвой и цветами. Петр огляделся и обнаружил себя на небольшой площадке, окруженной зубцами. Судя по всему, его привели на самый верх центральной башни замка. В старые времена здесь, скорее всего, стоял стражник, призванный наблюдать за окрестностями, не покажется ли где враг.

Сейчас же мир внизу был темен и почти невидим, вместо облаченного в доспехи дальнозоркого воина наличествовали высокопоставленные эсэсовцы (охранники остались на лестнице).

Виллигут жестами показал Петру встать к самому парапету, и, когда тот выполнил указание, ритуал начался. Послышался удар, и во мраке засияла оранжевая искра. Кто-то с необычайным искусством высек огонь.

От искры занялось пламя, которое распалось на огни факелов, и в их неверном свете стали видны лица фашистов, жесткие, сосредоточенные, исполненные сознания важности и необходимости происходящего.

Факелы не гасли, несмотря на ветер, из чего Петр заключил, что они пропитаны каким-то горючим составом. Их носители выстроились в линию, и тут Петр насчитал, что их восемь. Отсутствовал бригаденфюрер Беккер, который повел войска на Вену.

От этой мысли стало тошно, и Петр мрачно сглотнул, глядя, как стоящий первым участник ритуала подошел к северному краю башни и принялся рисовать в воздухе причудливые фигуры. Пламя оставляло след во тьме, словно быстро испаряющаяся краска на бархате, и некоторые из фигур Петр узнал. Это были те самые руны, про которые Виллигут рассказывал днем.

Когда первый закончил, на его место встал второй и в точности повторил все движения. В это время начавший ритуал перешел к восточной стороне башни, и вновь факел в его руках принялся безжалостно полосовать ночь.

Так они двигались по кругу, перемещаясь по ходу солнца, и когда первый, а им оказался Хильшер, повернулся лицом к западу, то прошел рядом с Петром, обдав его ароматом горячей смолы. Лицо нациста было отрешенным, а в глазах пылало оранжевое пламя факела.

Когда размахивание факелами на все четыре стороны завершилось, участники ритуала выстроились кругом, обратив факелы внутрь. Петру они в этот момент показались рыцарями, склоняющими мечи в общей клятве.