Вампиры на каникулах - Кэтрин Коути Страница 25

— Вы хотели себя убить?

— Нет, конечно. Самоубийство это грех, — певица набожно перекрестилась и, покрутив головой, поманила вампира, который ни с того ни с сего вскарабкался на статую, — Но если бы Эрик позволил себе лишнего, я бы сняла с него скальп.

Надо предупредить отца, подумал Герберт. Из всех возможных мест для первого — а зачастую и последнего — свидания, вампиры предпочитают ванную комнату. Ведь обнаженная девица, выходящая из ароматной пены подобно Афродите, очень приятна для глаз. Но помимо эстетической составляющей присутствовал еще и здравый смысл. Даже если барышня прокладывает свое белье чесноком вместо лаванды, после тесного общения с мочалкой ее кожа хотя бы на время лишена омерзительного запаха. Да, нападение в ванной было идеальным вариантом. До настоящего времени. Если остальные девицы переймут технологии мадемуазель Даэ, то упырям придется быть настороже. А то какая-нибудь экзальтированная особа воткнет ножницы в глаз незнакомцу в черном плаще, который пролез в слуховое окно исключительно с мирными намерениями!

— Пробыв в благоуханной воде пару часов и восстановив доброе расположение духа, я вышла в столовую, где меня уже ожидал завтрак — раки, курица и токайское вино. Знаете, когда я увидела это скромное подношение, то слезы чуть не брызнули из моих глаз! Именно в тот момент я поняла, как тяжело Эрику живется без женской ласки, как бесцельно его существование, как он губит свое здоровье понапрасну…

— Здоровье?

— Да! — воскликнула Кристина. — Ведь не секрет, что мясо и морепродукты на завтрак — это прямой путь к язве желудка. Мне об этом рассказывала матушка Валериус, моя воспитательница и дама невероятной доброты. Однажды она открыла в нашем квартале столовую для нищих — вы бы видели, как по загрубевшим лицам бедняков катились слезы благодарности, когда они вкушали ее суп из пророщенного овса, как тщательно он жевали ее ржаной хлеб с добавлением корня солодки. Быть может, мадам Валериус — всего лишь простая женщина, но она сумела изменить мир! Уже через неделю после открытия кухни все попрошайки в нашем квартале остепенились и нашли работу, а проходя мимо столовой всегда читали «Отче Наш»… Ну так вот, я сказала Эрику, что отныне приму самое живейшее участие в его судьбе. Больше ему не придется готовить самому, ведь об этом позаботится его маленькая Кристина. О да, теперь каждое утро он найдет на своем столе стакан брюквенного сока и тарелку холодной овсянки!

— Почему х-холодной?

— Горячая вредна для стенок желудка. Сраженный моим великодушием, Эрик пошатнулся, но вскоре оправился от этого приятного потрясения и предложил мне экскурсию по подземельям. Подведя меня к одной из дверей, он сказал «Это моя спальня. Хотите посмотреть? Здесь довольно любопытно.» Можете ли вы представить смятение моих чувств? Входить в спальню к мужчине очень неприлично! Конечно, я не могла не сказать об этом Эрику. Но уже через полчаса — когда слова негодования у меня иссякли, а любопытство начало одерживать верх — я согласилась осмотреть и эту комнату. И ах, что ожидало меня там! В центре комнаты под балдахином стоял гроб, а неподалеку — огромный орган, с нотами на подставке. Это зрелище ввергло меня в пучину ужаса. «В этом гробу я сплю» — пояснил Эрик, заметив бледность моего лица. Удивительно, но он произнес эти слова так спокойно, с улыбкой, и даже пару раз похлопав крышкой. Когда ко мне вернулась способность говорить, я сообщила несчастному, что больше так продолжаться не будет. Нет, я понимаю что гроб — это очень романтичное ложе, но нельзя ведь держать в спальне и кровать, и орган. Спальня предназначена исключительно для отдыха, а наличие там музыкального инструмента здорово отвлекает. Что-нибудь придется выбросить. И лучше если орган. Это настоящий пылесборник. Ах, мой бедный Ангел Музыки! Растроганный моим милосердием, он разрыдался в голос и ползком выбрался из спальни. Затем мы приступили к занятиям музыкой. Уж не знаю почему, но Эрик выбрал дуэт из 4го акта «Отелло.»

— Это там, где Отелло душит свою жену? — уточнил Герберт, — Действительно, странный выбор.

— Вы бы только слышали, мсье, как его голос звенел ненавистью, как он обрушивался на меня подобно лавине! Для пущей убедительности Призрак даже положил руки мне на шею. И в этот момент все мое существо охватило желание…

«Сделать ему ответную гадость?» чуть было не вырвалось у виконта.

— … Узнать, что же скрывается под черным бархатом? Одним быстрым движением я сорвала с него маску… О ужас! — воскликнула Кристина и повторила это слово еще пару раз для пущей гиперболизации.

— Он…эммм… неправильно отреагировал? — спросил виконт.

Если пускаться в аналогии, то любая девушка, посмевшая стащить с вампира его главный атрибут, плащ, незамедлительно познакомилась бы с продуктами испанской обувной промышленности. Причем с теми моделями, которые лично разрабатывал Торквемада.

— Нет. Я имею в виду, что его лицо было ужасным. Вы когда-нибудь видели черепа, высохшие от времени?

— Случалось.

— Но те черепа были неподвижны, и их безмолвный ужас не был живым, не так ли?

— Смотря кому они принадлежали, — вампир категорично покачал головой.

Вот, например в черепе, прапрадедушки Ульриха нижняя челюсть такая подвижная, что общаться со стариком просто невыносимо — он может перекричать любую компанию, произнося слов двести в минуту и одновременно прикладываясь к кубку с вином.

Кристина подождала пару секунд, надеясь, что в глазах собеседника появится хоть толика страха… из вежливости, что ли. Уверившись в его толстокожести, она продолжила:

— Итак, я испугалась его лица, мы поскандалили и разошлись дуться по разным комнатам. Но вскоре в моем сердце зашевелился стыд — почувствовав себя неблагодарной девчонкой, я подошла к спальне, где заперся Эрик и откуда доносились звуки его музыки. Я распахнула дверь, а мой Ангел Музыки встал, услышав мои шаги, но боялся обернуться… Вообще, у меня постоянно было ощущение, что он меня боится, но это заблуждение, конечно. С чего бы ему меня бояться? Я ведь к нему так добра… Увидев, что он весь дрожит, я сказала «Эрик! Вы великий человек, хотя у вас есть ужасная привычка успокаивать нервы игрой на органе, в то время когда следует расслабиться и глубоко подышать. Но об этом мы в другой раз поговорим. А сейчас можете посмотреть на меня без страха!» Он упал к моим ногам, поцеловал кромку моего платья и прошептал, что в награду за мое великодушие отпустит меня домой вот прямо сегодня. Даже до двери проводит. Но я настояла на том, чтобы остаться на две недели, в течение которых он мог вкушать плоды моей заботы. Я даже сожгла его бархатную маску, хотя он бормотал что-то про «изготовлена на заказ» и «100 франков за метр.»

Девушка поправила золотые локоны, которые мерцали даже в темноте, словно в них запуталась стая светлячков. Сейчас она как никогда походила на ангела. На Герберта навалилось острое желание самому спрыгнуть с крыши. Останавливало его лишь то, что м-ль Даэ поймает его за ногу и утащит к себе, отпаивать чаем с прополисом. В конце концов, она олицетворяла добро с кулаками. Саре придется потесниться в личном пандемониуме Герберта фон Кролока, у нее только что появилась компания.