Не вспомню - Джессика Броуди Страница 25

Я слышу легкий стук в дверь. Должно быть, Ирина быстро нашла Хезер и сказала, что я очень расстроена. А Хезер, добрейшая душа, изо всех сил старающаяся заменить мать, тут же бросилась ко мне.

Я вытираю влагу со щек и встаю.

Но стоит мне открыть дверь, как я с испугом вижу на пороге того юношу. Его волнистые темные волосы сейчас зачесаны назад. Его лоб нахмурен, а глаза цвета молочного шоколада внимательно всматриваются в меня. Он видит, в каком я состоянии, и склоняет голову набок.

Слезы.

Сопли.

Нижнее белье.

Только в эту секунду до меня доходит, что я еще не успела одеться. Логично было бы на моем месте испытывать неловкость и смущение. Люди не для того устраивают примерочные комнаты с задвижками, чтобы их могли видеть без одежды.

Но мне почему-то все равно.

И как раз это самое странное в подобной ситуации. Я совершенно не стесняюсь его. Ни в малейшей степени.

Еще один пункт в списке аномалий моей натуры.

Но я все же сдергиваю с крючка фиолетовое платье и прикрываюсь им. Проформы ради.

Глядя на меня, он улыбается, словно прекрасно понимает мое притворство.

– Я все это уже видел раньше, – говорит он, а потом улыбка исчезает с лица, которое становится очень серьезным. – И ты все так же красива.

Мне трудно что-то ответить. Я вообще не уверена, что должна говорить с ним. Мне сейчас не до этого.

Нужно как можно скорее выбираться отсюда.

Я поспешно натягиваю платье через голову и одергиваю подол.

Юноша наблюдает, как ткань ниспадает вокруг моих ног. И его добрая улыбка возвращается.

– Как же здорово видеть тебя в чем-то помимо тех скучных серых тряпок, которые тебе вечно приходилось носить!

Он говорит об одежде, в которой меня нашли. О тех вещах, которые Кияна сложила для меня в коричневую бумажную сумку.

Ему известно даже об этом!

Но мне все равно. Несмотря на слова в записке, несмотря на сообщение сотрудницы авиакомпании, несмотря на то, что от его взгляда у меня начинает жечь кожу и все внутри словно тает, я не могу, не хочу ему довериться. Я не желаю верить ничему, что он может сказать. Все, что мне нужно, – это купить нормальную одежду и вернуться домой к нормальной любящей семье, чтобы попробовать наладить нормальную жизнь.

Я протискиваюсь мимо него. Он не пытается меня остановить, а лишь бросает вскользь:

– Ты ездила в аэропорт.

Причем звучит это как общеизвестный факт.

– И что с того? – бормочу я.

– В таком случае ты должна знать, что я сказал правду. В том самолете тебя не было.

– Нет. Мне ничего не известно наверняка. – Я прохожу мимо ряда пустых стендов, полная решимости уйти отсюда, не медля ни секунды.

Но потом я буквально застываю на месте и поворачиваюсь.

– Минуточку! А откуда ты знаешь, что я была в аэропорту? – У меня от страха округляются глаза. – Ты следишь за мной?

Парень отмахивается, словно это не имеет никакого значения.

– Я должен был убедиться, что ты в безопасности. Защищать тебя для меня вроде работы.

– Работы?

– Конечно, никто официально мне ее не поручал, – кивает он. – Но я однажды дал тебе клятву и стараюсь держать ее. Пусть ты этого и не помнишь.

Я закусываю губу, чтобы сдержать приступ злости. Этот мальчишка при всей своей способности проникать в тайники моего ума и оставаться там, начал серьезно действовать мне на нервы.

– Защищать от кого? – спрашиваю я со вздохом. – От тех людей, которые якобы меня ищут, но почему-то до сих пор не показывались на глаза?

– Да, от них. – Теперь выражение его лица становится не просто хмурым, а совершенно угрюмым, словно на него набежала темная туча. Он указывает на мою руку. – От тех, кто наградил тебя этим.

Я снова не могу сдержать вздоха, но интуитивно пытаюсь прикрыть черную полосу ладонью другой руки.

– То, что тебе известно о моей татуировке, еще не значит…

– Это не татуировка.

Откуда у меня ощущение, что я уже давно догадывалась об этом?

– Это устройство слежения, – продолжает он.

Ну уж на это я только и могу что недоуменно покачать головой. Мне надо идти дальше. Отвернуться от этого юнца раз и навсегда, забыть о самом его существовании. Но что-то все же заставляет меня поинтересоваться:

– Кто ты такой?

– Меня зовут Лидзендер.

Так я и думала! Это мне ни о чем не говорит.

– Никогда прежде не слышала такого имени, – спокойно замечаю я.

На его лице должно было отразиться огорчение, а в глазах – разочарование.

Но ничего подобного я не вижу.

Парень кажется таким же полным решимости, как и раньше. Он делает шаг вперед, берет мою руку, держит ее, пожимает, и хотя во мне на мгновение возникает желание оттолкнуть его, я этого не делаю. Его прикосновение согревает. Успокаивает. Оно… почти знакомо.

– Ты едва ли сейчас вспомнишь это имя, – кивает он. – Ты обычно звала меня Дзен. Говорила, это потому, что я вызывал у тебя умиротворение.

Холодок пробегает у меня по спине. Ноги подкашиваются. Я вся обмякаю и с трудом сохраняю равновесие.

Лидзендер. Дзен. Д.

Сейрафина. Сейра. С.

С + Д = 1609.

У меня учащается дыхание. Я хочу что-то сказать, но не нахожу слов. Во рту пересыхает, и я провожу языком по нёбу.

Мне вспоминается разговор с Коуди – тот, в автобусе на Лос-Анджелес, – и я спрашиваю:

– Значит, ты мой… то есть ты был моим парнем?

Его миндалевидные глаза загораются, когда он улыбается мне и снова пожимает руку.

– Я предпочитаю думать, что был для тебя кем-то гораздо более значимым.

– Что ты имеешь в виду?

Цвет его лица меняется. Оно не приобретает тот пунцовый оттенок, который я уже столько раз видела на щеках Коуди, но на коже отчетливо проступают розоватые пятна. Опустив глаза в пол, юноша говорит:

– Ты сама мне как-то призналась, что мы с тобой родственные души.

Слова «родственные души» он произносит так, что они отчетливо приобретают в его устах какое-то особое значение. Словно нечто очень важное.

Родственный: член семьи, близкий по крови или иначе схожий с тобой человек.

Душа: основа жизни, чувств, мыслей и поступков человека; религиозные люди считают, что она существует отдельно от тела.

Я с беспокойством смотрю на его руку, лежащую поверх моей.