Другая жизнь - Илья Павлов Страница 25

– Значит, так. Сейчас варите себе поесть. Ночуете с нами. Без глупостей.

Сзади раздался щелчок. Лиса с показным видом разрядила арбалет. Мужики сглотнули. Старшой снова покрутил головой.

– Завтра все идем вниз, в деревню. Своим и всем, повторяю – всем, кто бы ни спросил, будете говорить, что вы в лагере сидели и, что здесь творилось, не видели и не слышали. Староста кто?

– Там он, – махнули рукой в сторону холмика.

– Жаль. Его бы я повесил, чтоб своих деревенских не подводил под камень. Деньги вам дали?

– Задаток… – Мужики полезли по карманам.

– Оставьте себе. Сколько ваших легло?

– Семеро.

– Лиса, принеси им на семерых, сколько Второй даст; скажи, я попросил. Отдадите семьям, воины, еж вам в… одно место. И еще раз: никому, ничего. От нас через год человек придет, проверит. Все понятно?

– Понятно. Благодарим, уважаемый.

– Все. Разбирайте засеку, запаливайте костры.

Таким командирским голосом шипел – если бы я его не знал, сам бы штаны намочил. Где только нахватался? Пошли к своим.

Второй вертел меч командира.

– Всегда хотел что-нибудь легкое вторым клинком взять. Вот и нашел.

– А чего так не радостно?

– Так воин-то посильнее меня был. Еще бы чуть-чуть, и он бы мой меч разглядывал.

– Так ты ж его срубил, почему он сильнее?

– Он просто осматривался. Срубил бы меня сразу – вы бы на него накинулись. И от Лисы он мной закрывался. А достал я его потому, что он на коне привык драться, вот про ноги и забыл немножко. Там в сече на них поножи кавалеристские, а здесь нет. Ладно, как там Старшой говорит: «Будем жить, пока живы».

Я остолбенел: круче Второго в драке был, наверное, только Весло, но там установка на другое – прорваться и уйти.

– Панцирь его чего не взял?

– Слишком заметная вещь. Да и заслужил он в броне упокоиться.

– А меч?

– А оружие можно. «Я жив, пока мой меч видит солнце и кровь врагов».

– Ну-ну. Может, как Старшой, нам вечером стихи почитаешь?

– Ты знаешь, куда тебе пойти…

15 ветряка 317 года. День. Северные отроги. Лиса

Эти поиски и большая драка многое изменили в отряде. Я вспоминаю, как отец набирал молодых парней на службу в егеря, когда наступала необходимость. Обычно это переходило от отца к сыну, но бывало и так. Всегда шла притирка старых и молодых, и кто-то уходил, и кто-то возвращался, и кто-то погибал от браконьерской стрелы или от зубов и клыков хищника. И вот наступал момент, обычно после большой облавы на людей или охоты на зверя, когда егерская застава становилась одним целым.

Попыталась это рассказать Сержанту и Старшому.

Сержант вспомнил, что в армии тоже так.

– Притерлись друг к другу просто.

Старшой покивал головой:

– Легче жить, когда знаешь, что тебя прикрывают по бокам и сзади. Семья тоже ведь для этого. Спокойствие наступает: все свои, можно доверять. Сержант вон только сейчас стал спать, когда молодежь в карауле; ведь так?

Сержант усмехнулся и кивнул, покрутив башкой. Жуткое зрелище для непривыкших. Где ж такие шрамы можно получить…

– Семейка, ежа контулукского им в задницу, – Сержант почесал репу, – осядем где-нибудь, детишек нарожаем.

Мы со Старшим рассмеялись, он-то весело, а я через силу, детишки – это здо́рово, мне, наверное, это теперь не грозило. А хочется.

9 капеля 317 года. Утро. Северная дорога. Старшой

После удачи с золотом в шахте Старшина перестал брать совсем мелкие заказы. Нанимались только по-крупному. Но таких наймов становилось все меньше и меньше. Караваны ходили со своей постоянной охраной, в городках навели какой-никакой порядок.

Пару раз видели даже небольшие воинские отряды с корроннскими флажками на пиках. Один из отрядов пытался даже прищемить нас, приняв за разбойников, но вышедшие вперед Весло с Сержантом развеяли их опасения. Молодой командир, с только пробившимися усами, даже вскинул руку в приветствии, проезжая мимо нас. Отряд тоже состоял почти полностью из молодежи, в новенькой броне, на лошадях одной масти. Проезжая мимо, они с гонором держались в седле, но косились на наши пыльные мятые кирасы и неуставные сбруи у каждого.

Сзади ехали двое ветеранов, с повисшими усами и в потертой, видавшей виды броне.

– Куда, бойцы? – окликнул их Старшина.

Те хотели промолчать, но, внимательно посмотрев на куртку Старшины, все-таки ответили:

– В Брони, в караул.

– Как там столица? Ром не подорожал?

– Дешевеет, наоборот. Еле держимся, – засмеялись они.

– Без ран! – крикнул им вслед Старшина.

– Без ран! – откликнулись они на это воинское пожелание.

Я догнал Сержанта.

– Что вы им сказали?

Весло усмехнулся, не ответил. Сержант, как обычно, покрутил головой, надел шлем.

– Солдат солдата завсегда понять может, а в строю он или в отставке – все равно, – голос его дрогнул.

Весло снова усмехнулся. Похлопал Сержанта по плечу:

– Ты еще в строю, вояка.

– Знаю. Мы в строю, пока не закопают.

– Старшой, ты ему сегодня почитай что-нибудь веселое, а то не заснет еще, расплачется.

– Хорошо, веселое так веселое.

Почитал. Но не веселое. «О доблестной гибели корроннского отряда при защите замка Корр, не сдавшегося и не спустившего флаг, погибшего, но заставившего кондрекоров отказаться от захвата Южной провинции; записано со слов последнего живого участника – сержанта отряда, умершего впоследствии от ран, во славу порядка, чести и достоинства нашего народа». Сильная вещь. И эпизод с флагом. И с предателем. И с голодом. И с самопожертвованием солдат. Очень правдиво, с множеством деталей, которых я не понимал, но ветераны радостно узнавали и с одобрением хмыкали. Даже Второй не комментировал ехидно по привычке, а внимательно слушал, чему-то согласно кивая головой.

После окончания повести – смерти последнего воина – Лиса чуть не заплакала. Старшина одобрительно покряхтел:

– Да, почти как у нас в Морском походе. Человек знал, о чем пишет.

Ветераны закивали. Допили кружки и начали вспоминать военные байки. Молодежь с открытыми ртами посматривала на них. Я отошел, сел рядом с Лисой и Сержантом, который в течение всего времени не сказал ни слова. Он грустно посмотрел на меня, покрутил головой, потрогал свои жуткие шрамы на черепе и неожиданно тихо, очень тихо сказал:

– Не так все было. Совсем не так. – Встал и вышел.