Встречный марш - Александр Харников Страница 25

— А почему нет? — парировал я.

Ахмет покачал головой:

— Полноте, эфендим, думаете, я поверю, что вы такой наивный?

Я улыбнулся и сказал:

— Ну, даже четверть от ста тысяч долларов — не такие уж и плохие деньги.

— От ста тысяч? — недоверчиво ухмыльнулся Ахмет. — Эфендим, за кого вы меня принимаете? Думаю, оговорено было не менее двухсот тысяч. То есть пятьдесят тысяч у вас есть. Так что делим их пополам, тогда и вам достанется достаточно, и мне.

Мой аккредитив на один из венских банков был именно на пятьдесят тысяч, так что я не стал ему возражать. В Нью-Йорке, конечно, денег было намного больше, но Ахмету нечего про них знать. А про аккредитив я ему рассказал.

Ахмет кивнул:

— Хорошо, его мы сможем обналичить в городе Ниш в Сербии — там есть филиал этого банка. И вот еще, эфендим. Если вы меня обманете, то у меня есть ваше описание, а также кое-какая другая информация. И если я погибну или не получу этих денег, то письмо с этими данными уйдет в Константинополь, где будет благополучно передано югороссам. А эти ребятки вас отыщут хоть на краю света.

— Какое совпадение, Ахмет, — усмехнулся я. — Если я не дам телеграмму в Вену до двадцатого августа, то такое же письмо — с вашим именем, а также именем вашего брата — уйдет по тому же адресу. Да и потом мне необходимо будет давать о себе знать раз в две недели, пока я лично не встречусь с тем человеком, у которого лежит это письмо.

Я не стал говорить, что человек с письмом был в Бухаресте — зачем Ахмету лишняя информация?

— А вы незаурядный человек, эфендим, — улыбнулся Ахмет. — Впрочем, я и ожидал чего-то в этом духе. Телеграмму и вы, и я сможем послать из Ниша. Но сначала нужно туда добраться. Помните, вы глухонемой, мой двоюродный брат, скажем, из Юскюпа (Скопье) — не пытайтесь выговорить это название, вам все равно до границы с Сербией можно будет только лишь мычать. А пока располагайтесь поудобнее, нам здесь еще сидеть как минимум до завтрашнего вечера.

3 августа (22 июля) 1877 года, поздний вечер.

Болгария, София

Полковник ГРУ Вячеслав Бережной

— Нет, ваше величество, — устало сказал я, когда наемник, назвавшийся Шерманом, в очередной раз повторил свои показания. Он подробно рассказал нам о том, кто дал им заказ на убийство императора Александра Второго. — Больше мы из этих американских тупиц ничего не выжмем — уже по третьему кругу все пошло. Мерзавцы и наемные убийцы они, клейма ставить негде. Но знают ровно столько, сколько им рассказали их хозяева. Заплатят — и они пойдут убивать того, кого им скажут.

Александр Александрович медленно повернулся ко мне:

— И что же вы предлагаете, Вячеслав Николаевич?

— Этого, — я указал на сидящего на табурету американца, — отправить обратно в зиндан. Наших и ваших людей отпустить на ужин, да и самим было бы неплохо подкрепиться. А потом сесть и еще раз обдумать — что мы об этом деле уже знаем. Есть у меня, знаете ли, предчувствие, что все обстоит не совсем так, как нам рассказывают эти ганфайтеры.

Император немного посопел, раздумывая.

— Ладно, давайте так и сделаем, господин полковник, а то и в самом деле уже в животе бурчит. Да и самого главаря поймать пока еще не удалось. Он-то наверняка побольше их знает.

— Наши люди сейчас ищут того турка, который встретил банду в Софии, — ответил я. — Последний раз этого Бишопа видели именно с ним. Самостоятельно американец из города выбраться не сможет, только вместе с Ахметом. А турок этот, как оказалось, человек в местном уголовном мире довольно известный. Имеет знакомства среди контрабандистов, так что, думаю, через день-два ловить их обоих надо будет уже на границе с Сербией или Румынией…

— Вы уверены? — спросил меня Александр Александрович.

— Не совсем, — вздохнул я, — ценного и слишком много знающего американца могут прикопать прямо в каком-нибудь подвале или на огороде, ибо без него выбираться легче. Спасти ему жизнь сможет только то, что он пообещает поделиться с этим Ахметом гонораром за убийство вашего отца.

— Возможно, возможно, — пробормотал Александр Александрович, наблюдая за тем, как Шермана выводят из комнаты для допросов. — Что ж, Вячеслав Николаевич, пойдемте, вкусим пищи от щедрот ваших, а потом и продолжим.

После позднего ужина мы вышли на крытую веранду, под яркие южные звезды, и разом закурили, сбрасывая напряжение прошедшего дня.

— Вы что-то хотите мне сказать, Вячеслав Николаевич? — задумчиво сказал император, выпустив струю дыма после первой, самой сладкой затяжки. — Я слушаю вас…

— Терзают меня смутные сомнения, ваше величество, — ответил я, — что австрийцев в этом деле или разыграли втемную, или они участвуют в нем в качестве актеров второго плана…

— А почему вы так думаете? — немного раздраженно спросил царь.

— В первую очередь заказчик, пожелавший остаться неизвестным, прокололся на подборе исполнителей, — усмехнулся я. — В случае, если бы цареубийство было задумано в Вене, мы имели бы дело с бандой бешеных польских шляхтичей. Этого добра сейчас у австрийцев хоть пруд пруди. Двенадцать лет назад ваш батюшка провел показательную экзекуцию мятежников, надолго отучив ясновельможных панов мечтать о Польше «от моря до моря». Но вместо этого неведомый заказчик нанимает для выполнения задания американцев, которым европейские дела абсолютно до лампочки…

— Допустим… — сказал император, аккуратно потушив окурок папиросы в стоящей на перилах веранды глиняной пепельнице. — И что же из всего этого следует?

— А следует то, что заказчик, скорее всего, не австриец, — ответил я. — Или же австрийцы во всем этом лишь на подхвате. Лично у меня пока лишь две версии. Или это англичане, или банкирский дом Ротшильдов… Второе более вероятно. Вы обратили внимание, что всю эту группу кто-то вел по всему маршруту, от Канзас-Сити до Софии? Я проверял — во всех тех пунктах, где головорезы Бишопа делали пересадки, у Ротшильдов имеются свои отделения банков.

Получается довольно любопытная картина. Англичане — заказчики, Ротшильды — субподрядчики со своими персональными интересами, австрийцы — болваны, разыгрываемые втемную. Франц-Иосиф, хотя, говоря между нами, еще тот мерзавец, но не совсем идиот, и должен прекрасно понимать, что нарываться на ответный удар, который немедленно последует со стороны Российской империи, и который для него смерти подобен.

Мы, например, тоже понимаем толк в индивидуальном терроре, но того же турецкого султана предпочли взять живьем, а не банально пристрелить.

— Та-а-ак, значит, Ротшильды? — задумчиво произнес Александр Александрович. — Что ж, это вполне может быть. И что же вы посоветуете сделать с этой подлой Австрией? Ведь она так или иначе, но замешана в цареубийстве…

— Ну, войска на исходные позиции для проведения Венской операции вывести нетрудно. Займет все это от одной недели до десяти дней. Но так как кровь людская — не водица, то желательно обойтись без войны. Пусть граф Игнатьев и Тамбовцев Александр Васильевич переговорят с канцлером Бисмарком. Он ведь еще не успел уехать в Берлин? Если три наши державы выступят единым фронтом и предъявят Австрии что-то вроде ультиматума о четырехсторонней комиссии, которая проведет следствие по факту убийства русского императора, то, как мне кажется, Францу-Иосифу будет просто неудобно и опасно отказываться от участия в этой комиссии.