Легенда об Ураульфе, или Три части Белого - Марина Аромштам Страница 25

— Знак?

— Лосиному острову грозит большая опасность.

— Я сочувствую бедной девушке. Но в нашей жизни случаются неприятные вещи. И лесные звери, бывает, нападают на пастухов. Если каждый подобный случай означает Конец Времен…

— Важ, это были не звери.

— Не звери?

— Не обычные звери… — Ковард решил, что терять ему нечего. — Красноглазые псы, плешеродцы.

По лицу сверхмастера Ковард не мог понять, как тот воспринял это известие.

— Плешеродцы?

— Моя сестра поначалу заметила только глаза. Она говорила, что тени разбухли с наступлением темноты.

— Похоже на то, как описывают плешеродцев в легендах, — Вальюс поднялся с места и прошелся по комнате. — Но вы понимаете, важ: легенды не могут побудить Совет к каким бы то ни было действиям. А случай с вашей сестрой не может считаться доводом даже в пользу легенды.

— Вы хотите сказать, плешеродцы не оставляют живых.

— Именно так. Я искренне рад, что ваша сестра не погибла. Но раз она не погибла…

— Важ! Она говорит, эта была случайность.

Вальюс покачал головой:

— Кто-то подумает: происшествие не могло не сказаться на рассудке вашей сестры. (Ковард больше всего боялся это услышать.) И мало ли, что ей привиделось в бедственном положении. — Сверхмастер снова прошелся по комнате. — Да, позвольте спросить. Вы назвались сыном Моховника. Это тот самый Моховник, который покончил с собой?

— Покончил с собой? — Ковард был удивлен.

Но сверхмастер, казалось, этого не заметил:

— Ваш отец просил у Совета разрешения бить лосей.

— Он был одним из тех, кто подписал петицию.

— И его голос оказался решающим… А жена его, кажется, была известной садовницей?

— Она сохраняла для острова исчезающие растения.

— Да, да. Я припоминаю. Ваша мать отравилась соком ядовитых растений… А теперь, значит, дочка… Ваша сестра… и кто же вас надоумил приехать ко мне?

Мирче не говорил, можно ли называть его имя. Поэтому Ковард смолчал.

— Тот, кто вас надоумил, он же вам объяснил, почему обращаться нужно к сверхмастеру Вальюсу?

— Мне сказали, сверхмастер уважает легенды кейрэков. И хорошо понимает, что такое предел. И еще говорят, вы умеете убеждать. В Совете предвидят решение, когда вы идете к трибуне.

Вальюс хмыкнул:

— Вас хорошо подготовили. Позвольте еще вопрос. Вы всерьез считаете, что уже наступил предел?

— Важ, я могу сослаться лишь на легенды кейрэков. Появление плешеродцев знаменует большую беду. Лосиному острову грозят испытания.

— Для охотника вы рассуждаете здраво. Охотник, который верит в легенды кейрэков. Кто научил вас так относиться к сказкам? Хотя что удивляться… Ваша мать! А вы знаете, что защитные силы острова связаны с силой Леса?

Ковард кивнул.

— А Лес не может быть сильным, когда убивают лосей — без счета и без разбора, как делают это охотники. Они не щадят лосих даже в весеннее время. Даже меченых — тех, от которых рождается белый лосенок! и все это — в силу Закона о лосиной охоте.

— Отец не думал, что так случится! Он старался во имя братства.

— Вы защищаете честь отца. Это весьма похвально. Но вам придется признать: в том, что сейчас происходит, есть большая вина Моховника.

Сверхмастер стоял у окна, повернувшись спиной к собеседнику, и лица его не было видно. На Коварда вдруг навалилась усталость: зря он послушался Мирче. Зря он сюда приехал. Зря, зря, зря. Последнее время он многое делает зря. Случилось то, что он не в силах исправить.

— Но сейчас не об этом. — Вальюс повернулся. — Значит, вы считаете, что наступил предел?

— Да. Наступил предел — раз плешеродцы отправились на охоту.

— И вы, если надо, произнесете эти слова на Совете?

— Да.

— А вы понимаете, что от этого ваша гильдия пострадает? Впрочем, у вас нет гильдии. Ваши охотники — банда.

— Охотники — это братство. Братство свободных людей.

— А я сказал по-другому? Приношу извинения, важ. Конечно, вместе с собратьями удобнее хулиганить, чем с достойными членами гильдий. Значит, вы понимаете, как отнесутся собратья к вашему заявлению? Когда вы скажете, что плешеродцы — это вина охотников? Боюсь, после этого сына Моховника больше не пригласят на лесные гуляния.

— Важ, я решил оставить охоту.

— Похвально, похвально. Чем вы займетесь теперь? Будете собирать коллекции бабочек?

За несчастьями и заботами Ковард еще не успел подумать, чем зарабатывать дальше. Но Вальюсу было неинтересно, что он ответит.

— Что ж, заявите о своем желании выступить на Совете. На это имеет право каждый житель Лосиного острова. Вас обязаны выслушать. Передайте бумагу через несущих вести. Сделайте там пометку «Сообщение об угрозе». Помогите склонить Совет к решительным действиям. Но не сегодня. Не завтра. Не следует торопиться.

Вальюс вдруг сделался очень серьезен:

— Ковард, вы понимаете, что идете на риск? Вам могут и не поверить. Кое-кто в Совете захочет поднять вас на смех — и вас, и вашу сестру. Если это случится, я не смогу вам помочь. Ничего не смогу поделать. Вас заподозрят в неправильном образе мыслей. В том, что вы своими рассказами ослабляете дух сограждан. Это очень опасно для вас. Сын Моховника слышал что-нибудь про отщепенцев? Знаете, что с ними сталось? Барлет, наверное, хвастал, как его отец вылавливал их по оврагам?

Ковард старался не отвести глаза.

— Сын Моховника, я вам верю. Но нам нужны весомые доказательства. Вы понимаете, что мне придется сделать?

Ковард смутился: Мирче говорил о решительных действиях, к которым сверхмастер Вальюс должен призвать Совет. И Ковард думал… Он полагал…

Вальюс чуть усмехнулся:

— Я должен сказать, обращаясь к Совету: «Мы дошли до предела! Надо призвать Ураульфа!» Я должен сказать, что остров не спасти без кейрэков.

* * *

— Будем двигаться ночью. Поэтому нужно поспать.

Мирче спешился («Ласточка, погуляй, отдохни!»), расстелил на траве свою куртку, улегся и повернулся набок.

Ковард не совсем понимал, почему надо двигаться ночью. Но спросить не решился. У него и так постоянно возникали вопросы, и пока он предпочитал искать ответы самостоятельно.

К тому же слепой быстро уснул — или делал вид, что уснул, похрапывая для убедительности.

Но Ковард не привык спать при свете дня.

Он лежал и смотрел на деревья. Их верхушки сходились в небе. И оттуда, с поднебесной своей высоты, тоже посматривали на Коварда — и шептали ему что-то нежное, и ласкали глаза зеленым…