Путь между - Надежда Ожигина Страница 25

Несолидный капитан Лаэст смирился как с наличием на своей посудине чужаков, так и с чудачествами незваных пассажиров. За пару золотых он согласился уступить гостям свою каюту, а сам перебрался к кормчему, попросив перед уходом не высовывать носа на палубу, чтобы не мешать матросам и не создавать толкучки. Король и шут с пониманием отнеслись к просьбе и с энтузиазмом принялись устраиваться на новом месте под гром невнятных команд и вполне определенной отборной ругани на четырех языках, включая эльфийский.

Когда стихли суета и беготня на палубе, а в небольшом окошке замелькали береговые пейзажи, король решил осмотреть судно. Шут остался в каюте, приноравливаясь к еле заметной качке.

Под звучные команды капитана гребцы налегали на весла, несколько матросов качались на вантах, расправляя парус. Штурман, он же кормчий, небрежно и легко вел судно по извилистому фарватеру, правя кормовым рулем. В отличие от неказистого капитана кормчий вызывал уважение и доверие. Крепкий, как скала, с темными глазами, в которых то и дело мелькали зеленые насмешливые искры, с темными, чуть тронутыми сединой прямыми волосами до пояса, он возвышался над палубой подобно второй мачте.

— Эй, кэп! — неожиданно крикнул он. — Прошли стремнину!

— Парус! — немедленно отозвался Лаэст.

Огромное белоснежное полотнище с тихим хлопком рухнуло с высоты подбитым альбатросом, пару раз беспомощно взмахнуло крыльями, ударяясь о мачту, не в силах подняться в небо… Но штурман повернул руль, ловя ветер, и нетерпеливо забившаяся парусина загудела, выгибаясь дугой, устремляясь вперед, к туманному горизонту…

— Сушите весла, ребята, — махнул рукой капитан, покидая свой пост.

Денхольм ожидал, что и гребцы разбредутся по палубе, но встали лишь двое или трое, остальные устроились поудобнее, вольготно вытягивая ноги и с любопытством уставившись на короля.

— Я ведь не диковинная птица! — возмутился Денхольм.

— Не обижайтесь, ваша светлость! — тут же откликнулся один из матросов. — У нас пока нет работы, а смотреть все равно больше не на что.

— Да и не каждый день за пустяковую работу такие деньжищи платят! — подхватил второй.

— Оставьте человека, пусть осмотрится, привыкнет, — подал голос штурман. — Меня зовут Стэнли, господин. Если вам что-нибудь понадобится, обращайтесь без всякого стеснения.

— Он такой, ничего не стесняется! — хохотнул третий матрос. — Попросите голышом на мачте станцевать — станцует!

— Только придется доказать выгоду подобного танца!

Теперь уже от смеха трясся весь корабль. Король взглянул на штурмана и поперхнулся удивлением: Стэнли прятал усмешку в роскошных усах.

— А тебе, Дарри, и выгоду доказывать не надо, станцуешь за так, лишь бы посмеялись, — раздался негромкий голос капитана, и веселье разом стихло. — Прошу прощения, господин, мои люди не привыкли к подобным пассажирам и зачастую бывают бестактны. Вот что, молодцы, — обратился он к примолкшей команде, — балагана не потерплю. Господин торопится и за каждый сэкономленный день платит вдвое. Не угомонитесь — будете грести целые сутки.

И снова спустился в каюту.

— Вы уж не обижайтесь, если что, господин хороший, — примирительно развел руками Дарри.

— Вообще-то кэп повеселиться любит, — снова встрял в разговор его напарник. — Просто не выспался, всю ночь груз по складам и малым суденышкам пристраивал, а теперь вот боится вас обидеть чем-нибудь. Соберете вещички — да на берег. А он и без груза, и без денег останется.

— Так просто ему от меня не избавиться, — заверил король, устраиваясь под мачтой. — А если кто и должен обижаться, так это Стэнли. За что ж вы его так?

Дарри опасливо глянул в сторону штурмана, потом облегченно рассмеялся, прикрывая рот ладонью:

— Какое ему до нас дело, господин! Ему скучно, вот и витает в облаках. Когда-то он водил большие корабли по Южному морю, туда, куда и птица-то не всякая долетит! Так что теперь ему и внутреннее море Валирет лужей кажется. А мы так, вроде мелкой рыбешки или мошки надоедливой.

— Что же он делает на вашем трегге? — изумился король.

— Ему наш капитан жизнь спас, — уважительно пояснил Дарри. — А Стэнли долг теперь возвращает. Я не совсем шутил тогда: если капитан прикажет, станцует на мачте за милую душу!