Архоны Звезд - Элисон Бэрд Страница 25

Принцесса! Это чудесно! Ана говорила, что ты явишься в Маурайнии. И когда я услышал о тебе — загадочной женщине, которая поселилась в прежнем горном жилище Аны, — я думал, не может ли это быть Трина Лиа, и многие так думали. Вот почему я пришел, вот почему я все это говорил, надеясь, что ты подтвердишь мои надежды и объявишь о себе. Я должен отнести эту весть немереям — они будут рады…

Да. Ее появление хотя бы даст им мужество и силу действовать… но оправдана ли их вера?

— Ты можешь им сказать, что я пришла, лишь бы об этом не услышал враг. А вы в безопасности, Ральф? Где вы теперь скрываетесь?

Много где. Мы даем приют один другому, предупреждаем наших товарищей об опасности. Раньше мы для этого пользовались умственной речью, но сейчас, кажется, у наших врагов тоже есть немереи. Я ходил на разведку в город, хотел выяснить, что замышляют наши зимбурийские друзья.

— Ральф, будь осторожен. Ведь они же тебя били когда-то?

Обо мне не беспокойся. Никто в такие времена не тратит время на идиотов. Они за более крупной рыбой гоняются. — В этих словах не было горечи, только немного веселья. — И позволю себе сказать, что, хотя при твоей огромной мощи тебя это заботить не должно, какие-то люди спрашивали о тебе в городе, в одной гостинице — о новой колдунье в горах! Я не знаю, кто они, но может быть, ты захочешь уйти на время с Селенны, просто чтобы не рисковать. Другие немереи послали меня найти тебя — у нас ушло время на эти разговоры, потому что говорить мысленно мы сейчас не решаемся. Если хочешь, я тебя отведу в наше укрытие.

— Спасибо, — сказала Эйлия. — Но… — она заколебалась. — Мне нужно вернуться к себе. На Элдимию… Ана вам рассказывала об Элдимии?

Она говорила нам, что Элдимия существует. Некоторым она открыла, где это, но не всем — понимая, что даже немерей иногда не может такого постичь. Но мне она сказала. — Руки его мотались, как крылья мельницы. — На Утренней звезде! Это невероятно, но я не мог не поверить. Нужно быть сумасшедшим, чтобы рассказывать такую ложь, а даже некоторые не немереи видели, что Ана полностью в своем уме.

— Тогда ты знаешь, что я должна туда вернуться, собрать свои силы, если хочу быть вам хоть какой-то помощью. Потому что спасу вас не я, а армия из пророчества — храбрые воины с Элдимии. Передай немереям, Ральф, что я прошу прощения, но не могу сейчас прийти к ним.

Оборванец уронил руки и издал затихающий звук, закатывая глаза. В мозгу Эйлии он прозвучал так:

Ох, как жаль! Мы были бы рады твоему присутствию среди нас. Трина Лиа, Особенно теперь, когда Аны нет.

Эйлия поглядела на него печально.

— Да, и мне ее ужасно не хватает. А в грядущие дни будет не хватать еще больше.

И мне, — ответил он. — Она всегда была ко мне добра.

Он повернулся и зашагал прочь своей неровной, дергающейся походкой.

Я должен идти и сказать другим. Но я так рад, что ты явилась наконец, госпожа. Теперь я знаю, что все будет хорошо.

Она проводила его взглядом, потом опустила глаза, почувствовав, что об ее ноги трется мохнатый бок. Первая гостья никуда не ушла, и Эйлия была рада ее обществу: Серая Метелка очень хорошо чувствовала, когда Эйлии было грустно или не по себе, и тогда терлась мордочкой и мурлыкала.

Однако Эйлия постепенно обретала бодрость духа. Темное видение прошлой ночью наполнило ее отчаянием, но его сила стала убывать — так кошмар перестает быть столь ужасным при утреннем свете. Девушка закрыла глаза, вспомнила тревожные образы. Она видела древнюю рептилию, а в ней — свою неимоверную способность к злу. Но так, поняла сейчас она, погиб сам Мандрагор. То, что темен он сам, заставило его верить, что у него нет надежды, что слишком силен в нем зверь.

Жор — это темная сторона существования: хаотичная природа вселенной, свирепость диких тварей, разрушительная сила смерчей, землетрясений и вулканов. Но это не зло — это просто существование. И в Эйлии оно тоже есть, потому что она — плоть от плоти материальной плоскости, потому что тело ее подобно телам зверей и каждой клеткой своей помнит древнее наследие. Но Жор — это и источник силы в нужде, и к нему можно спокойно воззвать, если он укрощен, связан и если знать, что он такое. Она еще может подчинить его себе, а не быть поглощена им, как Мандрагор. Она должна смиренно признать эту черту своего существа — именно здесь уязвленная гордость Мандрагора бросила его в злобу и отчаяние. Дракона можно укротить. Она может добыть победу, которую упустил Мандрагор, презирающий самую внутреннюю свою суть и боящийся ее, а потому сдавшийся ей и ставший тем, что хотел отвергнуть.

Эйлия открыла глаза и огляделась. Ровный ночной дождь смыл почти весь снег, и земля под ним открылась весенним знаменем, уже почти развернутым. Словно букеты цвели подснежники и крокусы меж палых листьев, все еще благоухающих увяданием осени, а в укрытиях между корней деревьев и под нависшими утесами поднимались первые раструбы белых и желтых нарциссов. Дальше, на лесной подстилке, синеватыми сугробами разрослась сцилла. Эйлия называла цветы старыми названиями, как говорили на острове: девичьи слезки и луговая звезда, рожки фей, утренняя радость. На ветвях деревьев набухали почки — ничто не могло устоять против зова солнца. Даже туда, куда не доходили его лучи, достигало его тепло, и в глубоких потайных уголках земли начинали прорастать семена, звери шевелились, просыпаясь от зимней спячки, никак не пострадав от временного погребения. Ночью все еще царило смертное безмолвие зимы, но утром зазвучали птичьи голоса, и солнце, выходящее на небо, было встречено чириканьем и писком, переходящим в громкую песню.

Пребывая в теплом климате Арайнии, Эйлия забыла, как бывает прекрасна ранняя весна, каким чудом она кажется после долгой зимы. Она вдыхала влажный воздух и ощущала то же шевеление перемен в себе, пробуждение к новой жизни. Не прежней жизни, не той, которую она знала на Мере и которую пыталась вернуть ее временная потеря памяти — та жизнь ушла навсегда. Нет, новые надежды теперь распускались в ней, как распускается почка в лиственном коконе.

— Ана! Ох, Элиана, где ты сейчас? — шепнула Эйлия.

И почти увидела старую женщину с белыми облачными глазами и зачесанными седыми прядями, сидящую на стуле в пещере, у самого входа. Ана улыбалась. И почти слышен был ее голос.

— Ты здесь, — сказала Эйлия. — Ты никуда не ушла на самом деле. Что-то от тебя осталось в этом мире.

Все вокруг было тихо, только две вьющих гнездо малиновки сновали возле своего нового дома на старом дубе и слегка шелестел в кустах ветерок. Серая Метелка села у ног Эйлии и довольно замурлыкала.

Йомар, Лорелин, Аурон и Талира спешили вверх, и женщина-птица ворчала на каждом повороте старой каменистой дороги.

— Ох уж это человечье обличье! — бурчала она, отдуваясь. — Не знаю, как вы его выдерживаете. Всюду пешком — эх, будь при мне сейчас крылья… — Она перевела дыхание, глядя вверх. — Вроде бы никого не видно. Рискну-ка я принять собственную форму…