Судьба - Фиона Макинтош Страница 25

Джил ответил с той же резкостью, которая ее удивила. Она раньше не видела ее в нем. Теперь же его обычно добрые серые глаза горели гневом.

— Тем не менее, я вижу, что оплакивание нового мужа и печаль после его кончины не останавливают тебя от того, чтобы бежать за бывшим любовником. Так поступила бы и какая-нибудь шлюха!

Эти жестокие слова ударили по Элиссе гораздо сильнее, чем физическая боль.

— Сир, возможно, мне лучше уйти, — проговорила она твердым голосом, вспоминая о своем новом положении и о том, что он теперь куда выше.

Джил резко развернулся. Она знала, что он расстроен. Юноша был вынужден пережить ряд шокирующих новостей за последние два дня. Но Элисса все равно не позволит ему разговаривать с собой так неуважительно, король он или нет.

Элисса была небольшого роста; казалось, Джил возвышается над ней. Тем не менее, в ее глазах стояла холодная ярость, которую сын не видел никогда раньше. Он не собирался говорить то, что сказал, и едва ли мог поверить, что на самом деле так ужасно оскорбил мать.

Она очень официально сделала реверанс, хотя всем своим видом демонстрировала ярость. Но Джил схватил ее за руку до того, как Элисса успела уйти.

— Мадам, я требую лучшего объяснения, чем вы мне предоставили.

Он преднамеренно сформулировал фразу так, чтобы напомнить ей о своем новом статусе, и она это поняла.

— Осторожно, Джил. Ты же не хочешь, чтобы у королевы-матери появились синяки?

Элисса посмотрела на то место, где его сильные пальцы сжимали ее тонкую руку.

Юноша отпустил ее, словно его ужалило какое-то насекомое, и почувствовал, как ярость уходит, а остается только печаль, которую так хочется скрыть.

— Будь я проклят! Прости меня за то, что я только что сказал. У меня нет на это права. Мама… Назови мне причину!

Элисса почувствовала, что больше не в состоянии выдерживать давление и напряжение последних двух дней. Она устала вести себя по-королевски, устала демонстрировать чувство собственного достоинства, контролировать свои чувства и показывать другим силу. Пока королева оставалась здесь, страдая от одиночества и печали, Торкин Гинт каждую минуту еще на несколько шагов удалялся от нее и двигался в направлении ее мальчика, Рубина. Тор пытался спасти Королевство, которое этот юноша, стоящий сейчас перед ней, воспринимал, как должное.

Она закричала на него в ответ, и ей понравилось, когда Джил отступил назад, поставленный в тупик ее внезапным неистовством.

— Ты не веришь ни слову из того, что я тебе рассказывала, потому что не слышишь моего голоса! Ты слеп к тому, что видела я, совершенно ничего не знаешь про мою жизнь до того, как в ней появился ты!

Юный король был поражен. Его мать всегда держала себя в руках. Он зашел слишком далеко, слишком сильно на нее надавил.

— Значит, расскажи мне снова! — заорал он в ответ, радуясь, что они находятся в покоях его отца, которые сейчас не охранялись. Никто не услышит их разговора, за исключением пса, Дрейка. — Прости мне резкие слова и расскажи все, что знаешь, все, что я должен понять!

Пес прижал уши от громких голосов, а потом подошел к Элиссе и лизнул ей руку. Простой знак внимания со стороны животного, которому стало беспокойно, казалось, помог ей прийти в себя. Однако Джил заметил, что Элисса тяжело дышит и очень старается сохранять спокойствие.

Она положила маленькую ручку на большую голову Дрейка и заговорила с собакой мягким голосом. Гончая последовала назад, на любимое место, где и улеглась. Джил задумался, понимает ли Дрейк, что его любимый хозяин больше не вернется в эту комнату. Это было еще одним напоминанием о смерти отца и о том, что печаль после нее жила не только в его сердце. Юноша знал, что должен начать вести себя, как король, притом — прямо здесь и сейчас, с вдовой отца.

Теперь он обратился к ней без следа надменности или высокомерия.

— Пожалуйста, мама, прости меня за то, что я только что сказал. Это было нагло и неточно. Поговори со мной. Я обещаю придерживаться широких взглядов, избавиться от предубеждений. Расскажи мне все.

Элиссе пришлось проглотить гордость и рассказать ему о своей жизни до появления во дворце и обо всем, что она знала о нависшей над Таллинором угрозе. Он сидели у окна и смотрели на судорожную активность внизу, в главном дворе. Там шла подготовка к коронации. Тем временем Джил слушал рассказ, отличавшийся от всего, что ему доводилось слышать раньше.

* * *

Гидеон и Лаурин решили скрыться от напряжения, возникшего во дворце и вокруг него после смерти короля и объявления наследника. Добрый старший конюх предложил им лошадей. Брат и сестра воспользовались возможностью ускакать на пустошь за замком. Там точно было спокойно. Какое-то время они ехали молча, глубоко погрузившись в собственные мысли, но когда перешли на шаг, то почувствовали необходимость поделиться тем, что лежало на душе.

Первой молчание нарушила Лаурин:

— Что ты думаешь о Джиле в роли короля?

— Я едва ли что-то про него знаю, чтобы делать предположения. Похоже, он нацелился не проявлять ко мне дружеских чувств, поэтому я просто не попадаюсь ему на глаза. — Гидеон пожал плечами. — На самом деле ничего не могу сказать. Мне показалось, это ты с ним подружилась.

— Ну, да, на минуту. А потом я все испортила, предложив ему почаще расслабляться.

Гидеон повернулся к ней, поставленный в тупик.

— Понимаешь, он все время находится в напряжении, — пояснила сестра. — А Саксон говорит, что Джил всегда был очень веселым и радостным. Я могу в это поверить, когда он улыбается.

Гидеон кивнул, но не стал подшучивать над сестрой, хотя ему очень хотелось. Ему показалось, что она даже слишком заинтересовалась этим королем, которого вот-вот коронуют.

— Наверное, ему нужно дать немного времени, чтобы прийти в себя. Я думал обо всем, что с ним случилось за последние два дня. Ты помнишь, что мы почувствовали, узнав, что мы — брат и сестра?

Лаурин покачала головой:

— У меня нет никаких четких воспоминаний о том, что происходило до нашего появления в этом мире.

— Это так. У меня они тоже туманные. Но думаю, что мы оба были поражены и злились из-за того, что нас обманывали. Я знаю, что на пути в Сердце Лесов я начал ощущать настоящую печаль от того, что нас держали порознь, и большую часть жизни я был так одинок. Я был лишен семьи, которую мог бы любить, и которая любила бы меня в ответ.

Сестра легонько толкнула его в бок:

— Ты такой мягкотелый, Гидеон. Я ничего подобного не чувствовала. — Но ее хитрая улыбка подсказала ему, что девушка над ним смеется. — Нет, ты конечно прав. Как я понимаю, Джил был сиротой, а наша мать присматривала за ним во дворце. Ты знаешь, что его бросила родная мать, привязав к дворцовым воротам?

— Нет, — ее брат выглядел удивленным.