Интриги темного мира - Вера Чиркова Страница 25

В спальне уже никого не было, но за дверью в мыльню слышался плеск воды, и я обессиленно присела на уголок постели, пытаясь хоть немного продумать и приготовить слова, которые мне нужно сказать Дэсу.

А они, как назло, никак не находились. Наверное, оттого, что самая невыносимая для меня ситуация, когда я не виновата, но нужно оправдываться. Просто все в душе восстает от возмущения и обиды на несправедливость. А оскорбленная гордость так и подталкивает все бросить, уйти и не возвращаться, только бы не унижаться и не просить прощения за то, чего я не совершала. И тяжелеет на сердце от злости на обвинителя, видевшего своими глазами, как все было на самом деле, а понявшего все почему-то совершенно неверно.

Но это было раньше, в редких стычках с одноклассниками и немногочисленными подругами, и никто из них не был мне так дорог, как Дэс. А с ним… Я не могу просто уйти – проверено, будет только хуже обоим. Но почему тогда никак не находятся нужные слова? Почему так режет сердце обида за его ледяной взгляд?

Дверь хлопнула, и он вышел из купальни – в черном восточном костюме, как у колдунов, только без пояса, и болтающаяся рубаха еще сильнее подчеркнула резко бросавшуюся в глаза худобу. Хотя Дэс никогда не был ни на грамм плотнее, чем положено обычному мужчине, таким скелетом он все же не был никогда.

Мое сердце просто взорвала хлынувшая потоком жалость, и в тот же миг я увидела, как резко стиснул он зубы, как промелькнула на лице гримаса боли и застыла в окаменевших скулах.

– Дэс! – Ноги сами бросили меня к мужу.

– Не нужно… просто перенеси меня в ковен.

В первый момент я почти подчинилась этому сухому и невыразительному голосу – и от боли, и от растерянности, и от ставшей за последнее время правилом привычки сразу исполнять его приказы. Но только в самый первый момент. Хотя ноги сами шагнули еще ближе, а рука приветственно поднялась ему навстречу. И он схватился за нее своими слабыми, чуть дрожащими пальцами, стиснул запястье, готовый сразу же их разомкнуть, едва поймет, что уже находится в другом месте.

А у меня в памяти ярко вспыхнуло ощущение, что это уже было: и его уход, и горький взгляд, и моя боль, когда я увидела рядом с ним красотку в зеленом платье…

Не хочу! Вся моя сущность мгновенно воспротивилась такому его решению. Просто возненавидела такой неожиданный поворот в наших отношениях!

Черт! Да я его слишком люблю, чтобы повторить прошлую глупость. Уж не знаю, как другие люди, а я имею привычку учиться на своих ошибках, хотя иногда и не с первого раза.

Да и слишком много всего произошло за последние дни, чтобы я не чувствовала себя более повзрослевшей и поумневшей. И этой новой мне очень не хотелось отступать с завоеванных позиций. Моя подружка Юлька вовсе не в шутку говорила, что, когда у нее пытаются увести даже ненужного ей поклонника, в глубине сознания просыпается матерая собственница – наверное, по линии прапрабабки, крепостной помещицы. Лично во мне никакая помещица не проснулась, но отпускать Дэса от себя я раздумала мгновенно.

Совершенно сознательно прильнула к нему вплотную, забросила вторую руку за шею и, привстав на цыпочки, поцеловала. Именно так, как мечтала все эти дни, по-хозяйски крепко и жарко.

И он ответил – так же жарко, нежно. Я вмиг утонула во вспышке расцветшего в сердца счастья, но уже через полминуты он с усилием оторвался от меня, ошарашенно помотал головой и хрипло спросил:

– И что это за выходки?

Я, к счастью, даже обидеться не успела, потому что в этот момент в спальню ворвался Вандерс.

– Таресса! – рычал он, разъяренно посверкивая черными глазами. – Где Зигерс?!

И, только выкрикнув это, обнаружил, что Дэсгард не лежит на постели, а стоит возле меня… нет, уже впереди меня, заслоняя своим телом. Господи, как же это знакомо и приятно, вот только зря он так поступил. Самому, без моей помощи, ему с Вандерсом точно не разобраться.

И я торопливо шагнула вперед:

– Ну что ты орешь, Кефир? Эта скотина распускала руки при моем муже. Вообще, скажи спасибо, что он едет вместе с Тишей, а не топает пешком!

– Кто это такой? – Голос Дэса налился яростной ненавистью, а вот его подрагивающие пальцы, так и державшиеся за мое запястье, стали еще слабее и прохладнее.

– Один мой знакомый колдун, – кротко сказала я, нежно и успокаивающе поглаживая его руку, – он только притворяется злым.

– А ты притворяешься доброй, если не понимаешь, что он сейчас упадет, – еще свирепее взвыл свекор и бросился к Дэсу.

Но я и сама уже видела, что дело неладно, и потянула мужа к постели.

Уступив нашему двойному напору, он присел на край лежанки и принял из моих рук бокал с соком, стоявший на тумбочке у изголовья. Однако едва я потянулась вытереть выступивший у него на лбу пот, подчеркнуто отстранился: