Жребий окаянный. Браслет - Алексей Фомин Страница 25

Позапрошлой весной Ероха устроился гребцом в одну из артелей и всю навигацию ходил вверх-вниз по Волге. В прошлую же весну он пристал к ушкуйникам и ходил на Север, к самоедам, за ясаком. Разбогатеть не разбогател, но на зиму обеспечил лояльное отношение к себе со стороны отца.

Как бы то ни было, и Ерохе, и Силе надо было что-то делать со своим туманным будущим. Взрослая жизнь уже началась, а у них – ни ремесла в руках, ни денег, ни собственности. То же самое можно было сказать и о Михайле. Это-то и объединило всех троих в одну компанию. Правда, дивидендов никому из них это не принесло, единственным результатом совместной умственной деятельности стал бредовый план путешествия в Индию.

– В опричные, в опричные нужно подаваться, – вновь забубнил Ероха, закончив рассказ о своей неудачной карьере. – Им хорошо платят. Опять же дворянство светит. Ведь царевы же люди…

– А как же Индия-то? – переспросил Сила. – Побоку уже? Совсем забыли? Да?

– Постойте, парни, – остановил их Валентин. – Во-первых, об Индии. План неплохой, но надо честно себе признаться, мы его сейчас не осилим. Давайте отложим его лет на несколько. Деньжат поднакопим, опыта жизненного… Порасспросим получше тех же индусов, что на торжище нашем торгуют. Одним словом, подготовимся. Во-вторых, ты вот, Ероха, в опричники предлагаешь. А ведь они душегубы, каких свет не видывал.

Ероха пожал плечами:

– Кое-кто болтает, что, мол, видел, будто опричные целую деревню вырезали. Но… Болтовня это пустая, думаю. Как это можно, чтоб целую деревню ни за что ни про что?

«Хм-м, сейчас здесь тысяча пятьсот шестьдесят седьмой год. Согласно официальной исторической версии – самый разгар опричного террора. А тут – кое-кто болтает… Понятно, что здесь нет средств массовой информации, но информация, хотя бы со скоростью пешехода, все равно должна распространяться. Значит, в этой действительности, в которой царь Иван Васильевич стал Василием Блаженным, опричники не развернулись еще на всю катушку».

– Нет, Ероха, это не болтают. Это так оно и есть. Душегубы они. Но самое скверное даже не это, а то, что закончат они все очень плохо, – заверил его Валентин. – Ты уж поверь мне.

– Ладно, – охотно согласился Ероха с доводами Валентина. – Не поедем записываться в опричники. И в Индию не поедем. А что же тогда нам делать-то, Михайла? Как жить будем?

– Да, – поддержал его Сила. – Как жить будем?

– Все очень просто, – уверенно ответил Валентин. – Для начала прекратим пьянствовать. А дальше…

– А дальше… – эхом повторили вслед за ним Сила с Ерохой.

– Я сегодня договорился с Мудром. Он меня берет на работу. Не знаю еще, что за работу он мне предложит, но куда я, туда и вы.

– Это как это? – не понял Ероха.

– Вы ж поймите, парни, – начал объяснять Валентин. – Ведь я прирожденный Митряев. Так?

– Так.

– Имеет ли право Мудр меня вдали от митряевского дела держать, если я трезвый, вменяемый и желаю работать?

– Нет, не имеет.

– И я так думаю. Любой суд в этом случае на мою сторону встанет. Поэтому я сегодня заявил Мудру, что с пьянством завязываю и желаю работать в митряевском деле. На благо семьи, значит. И Мудр был вынужден согласиться. Завтра он мне объявит, на какое место поставит меня. Вот так вот. А я уж, естественно, о вас не забуду.

– Ох, Минька, все-таки здорово тебя вчера по башке хватили. – Сила смотрел на него таким жалостливым взглядом, что Валентин даже разозлился. – Так любому делу учиться надо, в том числе и купецкому.

– Так я и буду учиться. Приставит он меня к какому-нибудь своему приказчику. К Ермилу, например. Я пару недель, месячишко за ним понаблюдаю, а потом смогу и самостоятельно дела вести.

В ответ Валентин услышал дружный хохот. Его приятели ржали так, что чуть с лавок на пол не попадали. Поначалу он на них разозлился, но, поскольку смеялись они достаточно долго, у Валентина уже успела улетучиться не только злость, но и раздражение столь непредсказуемой реакцией приятелей на его слова.

– Ты не обижайся на нас, Минь, – попросил Сила, вдоволь насмеявшись. – Нехорошо над тобой смеяться, ведь тебя ж по голове огрели. Вот у тебя все в мозгах и перепуталось.

– Не понимаю, объясните, – спокойно, но жестко попросил Валентин. – Не понимаю, что смешного я сказал.

– Как уже говорил Сила, – принялся объяснять Ероха, – всякому делу необходимо учиться. Ни к какому Ермилу тебя не приставят. Ермил – главный приказчик. А начинать надо с самых низов. Приставят тебя, к примеру, к кладовщику, что хлебным амбаром заведует. А ты нас туда грабарями – зерно грести пристроишь. Ну Силке полезно. Может, с хилотой своей расстанется. И будет так продолжаться годик-два. А у Мудра Лукича много всяких дел. Определит он тебя потом тканью торговать, потом лесом, селедкой, башмаками…

– Да разве так он своего Хора обучает? – возмутился Валентин.

– Так то Хор, а ты Михайла, – вполне резонно заметил Сила.

Скрепя сердце Валентин не мог не признать, что в словах этих мальчишек есть доля истины. И еще какая большая доля!

– Хорошо, хорошо, – вынужден был согласиться с доводами друзей Валентин. – Но, работая, мы хоть сможем скопить денег на какое-то новое дело. Хотя бы на ту же поездку в Индию.

– А с чего ты взял, что тебе будут платить? – криво ухмыляясь, осведомился Сила. – Где это видано, чтобы ученику платили? Ученик, бывает, платит. А вот ему – никогда.

– А того, что мы с Силкой заработаем, гребя зерно, катая бочки с селедкой и таская тюки с тканью, так того нам, дай бог, чтоб на хлеб хватило. Ведь от трудов праведных, как говорится, не наживешь палат каменных.

Эту народную мудрость Валентину доводилось слышать не один раз. И в двадцать первом веке она была так же верна и непреложна, как и в шестнадцатом. Валентин сидел, покраснев как рак, и, чтобы успокоиться, прихлебывал небольшими глотками плотное, сладковатое пиво. Решение вопроса оказалось вовсе никаким не решением, а самой настоящей обманкой. Вернее, самообманкой. Он-то думал, что нагнул Мудра, а на самом деле он просто подставился. И все. А теперь эти восемнадцатилетние сопляки сидят и доходчиво разъясняют ему, тридцатилетнему мужчине, прописные истины.

– Эх, Минька… – Здесь Сила горестно вздохнул. – Если б все зависело от того, будешь ты работать на Мудра или не будешь, ты бы уж давно работал. Но в том-то вся пакость и заключается: что бы ты ни делал, Мудр все себе на пользу, а тебе во вред обернет. Потому ты про Индию-то и придумал. Потому как выхода другого нет.

«Что ж, – подвел итог состоявшейся беседы Валентин, – друзья у моего клиента не из самых худших. Даром что неудачники. Голова варит у обоих. Ероха не обделен силушкой и готов, похоже, ради достижения поставленной цели рискнуть собственной шкурой. Сила, черт его дери, толстовец-пацифист… Но со связями в правоохранительных органах. С Мудром я, конечно, лажанулся, но ничего, придумаю что-нибудь. Все-таки на моей стороне пятисотлетний опыт прогресса и развития человеческого общества. На поиски Ваньки и браслета надо будет Силиных братьев навострить. Что же касается обустройства здесь, то слишком несерьезно подошел я к этому вопросу. Подумал, что смогу все с налета разрешить. Ан нет, не получилось. Надо повнимательнее изучить местную обстановку, ознакомиться с городом, глядишь, решение само придет».