Жизненное пространство - Алексей Колентьев Страница 25

— Это далеко отсюда, я из Сибири. Кроме бурых медведей, у нас по городским улицам больше никакая живность не бегает. Старики говорят, что раньше в городских скверах водились соболя, но злые бородатые охотники извели все поголовье на воротники и шапки. Остались только медведи, они лучше уворачиваются от пуль.

Хотелось именно отшутиться, хотя начало разговора и получилось напряженным. Ссориться не имело смысла. Любой человек, с которым удалось расстаться мирно — это потенциальный источник информации или агент, так меня учили в школе телохранителей, и принцип этот пока всегда срабатывал. По-любому, пристрелить девчонку труда бы не составило, но лучше все же подружиться, или хотя бы свести все к словесной перепалке. Не убивать же всех подряд?

Тактика возымела успех, смысл быстро стал доходить до селянки. Лицо ее утратило суровое выражение, а рука оставила рукоять пистолета и непроизвольно метнулась ко лбу, чтобы поправить прическу. Наконец она улыбнулась, потом, загнав смешинку куда-то внутрь, милостиво разрешила:

— Ну, коли так, помоги консервы загрузить в телегу, тогда даже порулить дам, ежели до заставы проводишь…

Ну и дела! Оказывается, в глубине Зоны есть места компактного проживания людей, возможно, находящихся вне группировок. Очень занятно. И весьма обнадеживающе. Значит, и для меня место найдется. Слухи об этом до меня доходили, но всегда лучше убедиться самому, поглядеть и пощупать. Нечаянная встреча сулила много интересного, потому что было в девушке что-то такое…

Короче, придя с ней к обоюдному соглашению, я принялся грузить на телегу коробки и ящики с тушенкой, консервированными фруктами и жестяные пятидесятилитровые бочки с вином. Все это было затем надлежащим образом образом закреплено нейлоновым шнуром, какой используют альпинисты и минеры-любители вроде меня. Простой и незамысловатый физический труд — моя давняя слабость: руки делают, а голова свободна. Мысли какие-то особенно ясные приходят в голову, и вообще, жизнь кажется проще и приятнее; ведь вот он, результат приложения сил — аккуратно уложен и закреплен. Хозяйка осталась довольна и сказала, что если я все еще хочу порулить, то она отправляется через пятнадцать минут. Я попросил ее немного подождать, сославшись на необходимость собраться в дорогу, и девушка дала мне двадцать минут на сборы.

Это была удача. Я, ни у кого не вызывая подозрений, смогу довезти припасы, куда мне нужно. Получилось сто пятьдесят кило в общей сложности, по семьдесят пять в каждом контейнере — совершенно неподъемная тяжесть. Если с помощью этой селянки мне удастся проехать большую часть пути до блокпоста, то я спокойно перетащу все за одну ходку. Телега с провиантом одновременно была транспортом и снимала проблему маскировки, поскольку я заполучил совершенно легальное прикрытие. К тому же я сэкономил до двух суток времени, которые были бы потрачены на челночное курсирование.

Теперь осталось только забрать мешки, благо все было проверено и собрано еще вчера ночью. Самое ценное я всегда носил с собой, только автомат и незначительная часть трофеев остались в номере гостиницы. Попросив девушку подождать еще чуть-чуть, я поспешил к Одесситу, чтобы скинуть лишнее «железо».

На мое счастье, возле входа в его подвал никого не оказалось. Серый куда-то запропастился, у бочки с «вечным огнем» сидели только двое уставших старателей, пришедших из рейда с неплохим наваром. Впрочем, они жаловались, что им пришлось оставить два ценных артефакта («звездочка» и «огневка») в загребущих руках прапора Дичка.

Я спустился вниз и неожиданно стал свидетелем битвы двух капитанов местного бизнеса. Попович и Михаил Анатольевич сошлись в смертельном поединке за некую флеш-карту с информацией о месторождении артефактов. Торг к моему приходу уже миновал стадию блицкрига, и сейчас противники перешли к позиционным боям. Попович, призывая на голову «хитрого жида» всех черносотенцев мира и напоминая представителю племени Израилева о том, кто распял «нашего Христа», перемежая это заоблачными по своей высоте матерными тирадами, старался сбить цену. Михаил Анатольевич держался стойко, через слово сбивался на идиш в его нецензурном варианте, обрушивал все казни египетские на голову «наглого гоя», уступая с боем по миллиметру от заломленной им цены.

Победила дружба и целесообразность: припомнив нечаянно некоего Меченого, оба замолчали и, молча ударив по рукам, выпили не чокаясь перцовки, разлитой в изящные маленькие стопочки.

Попович кивнул мне и, утерев покатый загорелый лоб, вышел вон, унося в кармане предмет неслабого торга. Одессит повернулся к бумбоксу и тронул клавишу. Зазвучала композиция «Strange Days». Неизменный Джим Моррисон.

— И что вы хотели, молодой человек? — Видно, что обычная вежливость и сила привычки мешают ему закрыть заведение и остаться наедине со своими воспоминаниями.

Я положил пистолеты и магазины к ним на прилавок и назвал цену:

— Триста рублей за все, и я откланиваюсь, Михаил Анатольевич. Я немного спешу…

— Знаю я предмет вашей спешки, — усмехнулся оружейник, превозмогая крайнюю степень минорного настроения. — Имейте ввиду, Даша непростая девушка. Она с родителем живет в самом глухом углу Ржавого леса. Теперь еще только «Теремок», да и тот верст через восемьдесят… очень неприятное место, должен вам сказать. Лесникова дочка неплохо стреляет, а уж повадки местного зверья знает лучше, чем другие бабы знают мужнин кошель на предмет потратить наличные. Не советую делать больших глупостей. Хотя, когда я был в вашем возрасте, только глупости меня и интересовали…

Последовал занимательный экскурс в историю авторынка города Одессы восьмидесятых годов прошлого века и некой Софы, благосклонности которой оружейник добился, подарив ей автомобиль BMW кофейного цвета: «…я же буквально вырвал этот тарантас у какого-то шлемазла с Винницы. А какую цену он давал! Боже, какую цену!.. На эти деньги персидский шах не постеснялся бы пристроить еще одно крыло к своему дворцу. Но вы же меня знаете: я своего не упущу…».

Пока оружейник предавался воспоминаниям, я прокручивал в памяти все, что мне было известно об упомянутой области карантинной зоны. Выжимки из моих личных изысканий до приезда на Украину плюс то, что удалось узнать в разговорах с местными жителями и чатах старательской сети — все это давало весьма расплывчатую картину.

Ржавым назвали этот лес потому, что листва, пораженная радиацией, приобрела здесь этот неповторимый ржаво-рыжий оттенок. Есть области к западу от Радиостанции, или как ее иногда здесь называли — Радара, где колер особенно яркий. Собственно, это и есть то место, о котором говорил оружейник. Там же находится уникальная аномалия: каким-то образом радиоактивные осадки и периодические волны Выброса не затронули небольшую часть лесного массива. Там нет смертельных ловушек в виде уже известных аномалий и бывают просветы в постоянном хмуром небе, но житье внутри «слепого пятна» на любителя. Опасная близость Радара и невероятная плотность разного зверья на подступах к этому своеобразному оазису Зоны отчуждения накладывают свои ограничения.

Как говорилось в памятке, «Теремок» — это нечто вроде местного аналога «Мулен Руж». Этакая помесь кафешантана с дорогим борделем для избранных. На уровне слухов сообщалось, что в «Теремок» приезжают за экзотикой некие влиятельные политики из-за периметра, и не только местного разлива. Говорили о трех американских сенаторах, нескольких киноактерах первой величины, даже наши российские депутаты не брезговали. Заведение контролирует семейная пара, муж отвечает за порядок, жена за ассортимент, у них разные фамилии, я так понял, что брак гражданский. Он — бывший армейский снабженец, но мужик резкий и боевитый. Она, говорят, раньше была портнихой, держала свой швейный цех и устраивала показы моделей собственного сочинения. Видимо, что-то не срослось, раз перебрались сюда.