Ведущая на свет - Вера Волховец Страница 25

Я просыпаюсь от стука в дверь. Настойчивого такого стука.

Это бесчеловечно, так со мной обращаться и поднимать меня с постели. Я после вчерашнего выхода в смертный мир ощущаю себя такой разбитой, будто не по Лондону шлялась, а сквозь мясорубку прокрутилась раза два. Я не хочу никого видеть, я хочу только спать.

Господи, сколько я спала? За окном светло, а по ощущениям — и пяти минут со сжатыми веками не пролежала.

А стук не прекращается, приходится выползти из-под одеяла. Может, это мисс Свон? Пришла и принесла мне, как выразился Генри, “командировку в ад”?

Свежий лист моей кредитной сводки лежит на тумбочке лицевой стороной вверх. Я беру его в руки, с удовлетворением вижу, что со вчерашнего дня мне от Генри ничего нового на счет долга не прилетело. Убираю лист от греха и чужого взгляда подальше.

Смотрю на рукава своей пижамы, размышляя — достаточно ли прилично выйти прямо в ней, прихожу к выводу, что видом этого фланелевого мешка можно отпугнуть даже Генри и, с третьего раза нашарив шлепанец, ползу к двери.

А за дверью Джон. Ну так я и думала.

Боже, какой он бодрый. Рядом с ним такой сонной и тухлой мне даже стоять оскорбительно.

И Боже, как пахнет стаканище с кофе в его руке.

Да, я знаю, что вся еда, что выдается по рабочим талонам — это амброзия, одна и та же, но сути не меняет. Кофе, созданный из амброзии, — это всегда кофе. Не отличишь от земного. Впрочем, на остальную пищу это тоже распространяется.

— Ну, с добрым утром, соня, — мягко улыбается мне Джон, а потом впихивает мне в ладони кофе и шагает внутрь моей “берлоги”. Ничего удивительного, он у меня тут регулярно бывает, уже даже научился не спотыкаться о картины или не наступать на эскизы, если я вздумаю раскидать их на полу.

Перед ним мне уже даже не стыдно за сбитую и незаправленную кровать, тем более что это ему приспичило меня разбудить, не ему и жаловаться. Хотя я разоспалась сегодня — я задеваю взглядом часы и с удивлением осознаю, что почти полдень. Вот таки цена настоящей усталости после визита в мир смертных.

— Ты меня покормить зашел? — я ужасно внимательная, я замечаю у него в свободной руке бумажный пакет, в таком он обычно таскает мне пончики. Хотя дело не только во внимательности, на самом деле. У меня желудок уже настолько страстно прилип к позвоночнику, что скоро его переваривать начнет. Постный ужин был не очень сытным, честно скажем.

— Ну и покормить тоже, — фыркает Джон, оставляет пакет с пончиками на краю стола и падает в кресло в углу моей комнаты, — но, в основном, я хотел тебя проведать, Рози. Мне сказали, что ты вышла из Лазарета вчера. Я, честно, не ожидал, что ты так быстро оправишься.

Я пожимаю плечами, мол, оправилась — так оправилась, не понимаю, почему все на этом так заостряют внимание. Делаю глоток кофе — это куда актуальнее, чем рассуждать на тему моего внезапного выздоровления. Жмурюсь. Бо-о-оже, как хорошо, а… Как хорошо ощущать вкус. А то эта постная еда — жутко пресная и почти безвкусная. Не гадость, но где-то рядом с этим.

Джо наблюдает за мной с мягкой улыбкой. Чудовище. Я тут демонов освобождаю, с работы вылетела, а он меня кормит.

— Я хотела сходить к тебе, но мне сказали, что ты взял неделю отгулов на восстановление после отравления, — вздыхаю я виновато.

Джо отмахивается.

— Ну не то чтобы взял, — морщится он. — Артур настоял. По регламенту положено. Но я отосплюсь еще денечек и завтра, наверное, на работу выйду. Штрафной отдел нельзя оставлять на Анджелу. Она мне всю динамику угробит своими методами.

— Ты выглядишь неплохо, — осторожно замечаю я, припоминая, каким вымотанным вчера был Артур.

— Мне досталось сильно меньше, чем Артуру, — Джон качает головой, а потом щурится и смотрит на меня, — а вот ты выглядишь отвратительно, Рози. Я надеялся, что ты лучше будешь себя чувствовать.

— Ну, возможно, мне стоит отоспаться пару денечков, — вздыхаю я. И тут же отвешиваю себе подзатыльник. Вообще-то нет у меня пары денечков. Я могу позволить себе в лучшем случае сегодня, а завтра уже надо начинать работать — если, конечно, я продолжаю следовать своему плану. А я продолжаю. И кстати, Джон там основное звено, без которого мне и рассчитывать-то не на что. Эх. Все-таки прав мистер Пейтон, я ужасно злоупотребляю дружбой Джо.

— Так, — Джон встает из кресла, подходит ко мне и смотрит на меня сердито, — сядь и поешь нормально. Ты сейчас кофе выпьешь, а пончики опять будешь есть всухомятку?

— Ты тиран, ты знаешь? — я чуть улыбаюсь и опускаюсь на табурет у стола, поджав под себя ногу. — Если честно, я думала, ты будешь меня отчитывать, как мистер Пейтон.

Джо же фыркает, опускает ладони мне на плечи, сжимает их, будто пытается убедиться, что это действительно я и я не привидение.

— Я рад, что ты цела и на ногах, — тепло откликается мой друг, — хотя с Хартманом ты, конечно, начудила.

Я вздрагиваю, напрягаясь. Хотя Джон и не мистер Пейтон и тон у него другой, мне все равно сложно принять, что они правы, и молилась за Генри я совершенно зря.

— Давай не будем спорить на эту тему, — прозорливо успокаивает меня Джо, — я пришел точно не для того, чтобы тебе сказать, как ты была не права. Ешь давай.

Пончики он мне притащил вкусные. С шоколадной и фисташковой глазурью. Хоть пальцы себе откусывай, которыми держалась за такую вкуснотищу. Хотела заныкать парочку пончиков на вечер, но схомячила все.

Эх, а ведь это серафимские бонусы. Не мои. Мне, халявщице безработной, такое не положено.

— Джо, ты совершенно кошмарным образом меня разбалуешь, — бурчу я, облизывая сладкие пальцы.

— Думаешь? — Джо хмыкает. — Я вот что-то очень сильно в этом сомневаюсь. Я тебя пытаюсь полгода прикормить, а ты еду глотаешь и пилишь на работу. И все без толку.

— Прикормить? — я разворачиваюсь к Джо. — Это в каком таком смысле?