Ложь в твоем поцелуе - Ким Нина Окер Страница 25

А потом я вижу это.

Снаружи, в центре небольшой каменной плиты, пылает огонь. Но это не костер и не очаг. Круг пламени прорезает ночную мглу, образуя символ, которого я никогда прежде не видела. Он слегка напоминает герб Времен Года и все же выглядит иначе. Этот символ похож на бриллиант. Пламя взмывает в небо, становится все больше и больше, заставляя странный символ светиться в ночи, словно маяк, подающий сигналы. Кожей своего лица я почти чувствую тепло, хотя и понимаю, что это невозможно. Люди вокруг галдят как бешеные, но я не могу понять ни слова.

В этот момент кто-то трогает меня за плечо, и, оборачиваясь, я вижу перед собой маму.

– Пойдем со мной, – шепчет она, хватая меня за плечо. А когда я реагирую не сразу, сдавливает мою руку так сильно, что мне почти больно. – Немедленно.

Удивленная, я поднимаю на нее взгляд и едва не отшатываюсь: такое сосредоточенное у нее лицо. Не осмелившись протестовать, я позволяю ей увлечь меня за собой.

Спотыкаясь на своих высоченных каблуках, я спешу следом за мамой через зал. Снова и снова на моем пути встречаются растерянные лица. Люди бросают на меня взгляды, но мама ни на секунду не замедляется и не отвечает на мои вопросы. В голове царит чистейший хаос. Мама кажется какой-то встревоженной, и я не знаю почему. Если бы не эта паника в ее взгляде, я бы решила, что огонь – некая экстравагантная декорация, или какая-то показуха, или нечто вроде глупой и пошлой шалости, вроде кражи амулета.

Но когда мы входим в кабинет и я вижу серьезное выражение лица моего деда, не остается никаких сомнений в том, что все это никакое не шоу.

Мама молча толкает меня в кресло, и я с любопытством оглядываюсь. Этот кабинет очень похож на кабинет моего деда. Здесь за столом тоже сидит Мастер, правда, в этом случае речь идет об Остаре. Мой дед, прислонившись к гигантскому книжному шкафу, стоит позади него. Оба в ожидании смотрят на меня.

Я сглатываю.

– В чем дело? – спрашиваю я через несколько секунд, складывая руки на коленях, чтобы не было видно, как они дрожат.

Дед бросает взгляд на Остару, и мне кажется, что между ними происходит что-то вроде молчаливого противостояния. Затем он поворачивается ко мне:

– Расскажи нам обо всем, что произошло между танцем и этим моментом, Блум.

Черт возьми, нет. О том, что Милану удалось выманить меня из бального зала, о том, что ела пудинг на кухне и целовалась с ним, я расскажу только через собственный труп. А в конечном итоге у меня украли амулет. Потому что, в конце концов, все дело в амулете. Как и где именно его у меня украли, не имеет значения.

Поэтому я выдаю им безобидный вариант, в котором мы с Миланом разговаривали, а потом снова танцевали. Он ведь вполне мог снять с меня амулет во время танца, так что это даже правдоподобно.

– Как выглядел Милан? – спрашивает Остара после того, как он и дед молча, с каменными лицами, выслушали мой рассказ.

Я хмурюсь:

– Что вы имеете в виду? Вы же его видели!

Он качает головой:

– Я хочу услышать это от тебя. Во всех подробностях, Блум.

Сбитая с толку, я пытаюсь сосредоточиться, что, впрочем, дается мне не так уж трудно. У меня такое чувство, что эти глаза навсегда запечатлелись в моей памяти.

– У него были светлые волосы, одет он был в черный костюм. Еще маска, которая скрывала чуть ли не половину лица. И карие глаза.

Остара откидывается в кресле, которое слегка скрипит под его натиском.

– Карие глаза?

– Ты уверена? – спрашивает дед.

Я поспешно киваю:

– Да, конечно. Они были карими.

Мужчины извергают грубые ругательства. Я выпрямляюсь как струна и перевожу взгляд с одного на другого:

– Что такое? В чем дело?

Когда ни один из них не отвечает, я поворачиваюсь к маме, которая немного наклоняется ко мне и кладет руку мне на плечо.

– Милана нашли без сознания, Блум. Он был в смокинге, но мы не знали, как долго он пребывает в таком состоянии.

– Что? – ошеломленно спрашиваю я. – Но… мы были вместе, это было не так давно. Думаешь, его кто-то… но зачем?

Мама бросает взгляд на своего отца, а затем смотрит на меня почти с жалостью.

– Милан Остара голубоглазый, моя дорогая. У него голубые глаза.

Я непонимающе смотрю на нее.

– Что? – повторяю я, на этот раз мой голос – всего лишь шепот. – Но его глаза… – Я замираю, когда до меня, наконец, доходит смысл всего сказанного. – Значит, это был не Страж Весны? Тот парень, с которым я танцевала и который украл у меня амулет? Это был кто-то другой?

Маме не нужно мне отвечать, я вижу это по ее лицу.

Вот черт!

– Что это значит? – спрашиваю я, на этот раз обращаясь к деду и Остаре. – Зачем кому-то понадобилось красть амулет?

Мой дед скрещивает руки на груди.

– Этого мы не знаем.

– Ты лжешь, – я не думала о своих словах, не принимала сознательного решения, но все равно знаю, что это правда. Он лжет, и Остара это знает. Все они это знают.

– Блум, – твердо говорит мама. – Хватит. Это наша забота. А тебе лучше пойти спать.

– Что? Нет, а как же ритуал, как же?..

– Мы не можем провести ритуал, если один из Стражей без сознания, а амулет пропал. Нам нужен камень.

Я непонимающе качаю головой.

– Я знаю, что ты лжешь. – Сердито смотрю на мать, потом на обоих мужчин. – Я больше не аутсайдер. Вы больше не можете просто отгородиться от меня. – Пока говорю, мою кожу начинает покалывать. Я чувствую возраст деревянных половиц под ногами, прочность толстых каменных стен вокруг меня. Но прежде всего я чувствую силу внутри этих двух лидеров, что стоят передо мной. Чувствую так ясно, что могла бы почти потрогать ее руками. Теперь я знаю, что означает это покалывание, и могу правильно его интерпретировать. И в этот момент я не пытаюсь это остановить.

Остара выпрямляется в своем кресле, прищуривается.

– Блум, – предупреждающе говорит он.

Но я его не слушаю. Мысленно простираю руки в поисках его энергии, заполняя ею пустоту и беспомощность внутри себя. Во мне еще слишком свежи воспоминания о том, насколько лучше я почувствовала себя тогда, на озере. Как та маленькая вспышка погасила отчаяние в моем сердце.

Едва заметным движением я подаюсь в его сторону. Покалывание усиливается, гудение в голове становится все громче и громче. Закрываю глаза и сосредотачиваюсь на источнике силы передо мной. Я чувствую разницу между их энергиями. Сила Остары нежна, почти сладка, сила деда тяжела и холодна. Но мощь обоих неоспорима.

Потом все вдруг прекращается. Мысли мои проясняются, голову пронзает острая боль, которая становится все сильнее и сильнее.