До мозга костей - Ребекка Шеффер Страница 25

Через какое-то время Ковит принес ей еду и бутылку воды, но Нита к ним даже не прикоснулась. Она боялась, что он передумал и отрежет ей пальцы, как того хотела Рейес. Она дрожала, и, казалось, эта дрожь никогда не прекратится. Она все пыталась успокоить мышцы и активизировать гормоны радости, но ничего не выходило.

Казалось, ее разум просто не мог остановиться в отчаянной попытке проанализировать события. То, что уже случилось. Должно было случиться. Одно дело – сидеть в запертой камере. Нита же была знакома с черным рынком и знала, какие тут порядки. В некотором смысле ситуация выглядела знакомой, пусть даже роли поменялись. Это выбивало из колеи. Такое чувство возникает, например, когда смотришь на картинку и видишь: что-то в ней не так, но ты не можешь точно определить, что именно.

С внезапной болезненной ясностью Нита поняла: сейчас она на самом настоящем черном рынке. Мать каким-то образом защищала ее и ограждала от неприятной, «живой» действительности этого места. Нита видела только последствия – тела. А их было легко разрезать на части и забыть.

Она подумала о Фабрисио. Свернувшись клубком и не имея возможности вытянуться в полный рост, он кричал и отбивался, пока ее мать отрезала его ухо. Сколько людей, которые оказались на секционном столе Ниты, пережили такое? У скольких мать пытками выбивала информацию, чтобы найти больше потенциальных жертв? Отец знал и участвовал в этом? Спокойно отрезал пальцы тем, кто сопротивлялся?

Нита уткнулась лицом в спортивные штаны, позволяя ткани впитывать слезы, хотя их высушивал воздух из кондиционера.

Всю свою жизнь она помогала поддерживать эту индустрию. Расчленяла тела и упаковывала их части для последующей отправки, и ей это нравилось.

Она зашевелила пальцами, потянувшись к скальпелю, которого здесь не было. Если бы в этот момент кто-нибудь положил перед ней тело и попросил его расчленить, она все равно получила бы удовольствие. Теперь это занятие – ее неотъемлемая часть, ей нравилось резать людей, и она не хотела прекращать.

Но когда – если – ей удастся выбраться отсюда, она больше никогда не сможет работать на черном рынке. Медленное, грустное осознание. Воспоминания об улыбках родителей, расчленениях под диснеевские песни и потных волосах, которые Нита отбрасывала с лица после маркировки последней за день банки, приобрели темный оттенок. Они больше не казались радостными – их омрачало знание о тех событиях, что им предшествовали.

В конце концов, обессилев от слез, она уснула.

Сон начинался хорошо. Нита в своем белом лабораторном халате стоит перед секционным столом, на нем лежит тело. Вздохнув от привычного удовольствия, она берет скальпель и делает первый надрез. Некоторое время работает, отрезая части тела, взвешивая их и маркируя. После чего собирается вырезать глаза.

У лежащего на столе тела лицо Ковита.

Его глаза закрыты, но она без колебаний открывает их. Сон размытый, она думает только о том, как расчленяет занни, и чувствует себя прекрасно. Но, вырезав его глаза, приглядывается и обнаруживает: они светло-карие. Это ее собственные глаза.

Лицо на столе – это лицо Ниты, и она внезапно видит комнату глазами, свисающими с ее руки. Только это уже не ее рука, а рука пожилой женщины. Она поднимает глаза и видит улыбающуюся Рейес…

Нита проснулась от собственного крика.

Она металась по кровати, ногами сбила одеяло и вцепилась пальцами в волосы, как будто хотела вытащить сон прямо из своего черепа.

Когда ее крики переросли в рыдания, в помещение вбежал Ковит, одетый в черные спортивные штаны, не сочетающиеся с пижамной рубашкой на пуговицах. Волосы его были растрепаны после сна, но широко открытые глаза нервно озирались по сторонам, пытаясь найти то, что напугало Ниту.

– Кошмарный сон? – немного помедлив, спросил он.

Не доверяя своему голосу, Нита кивнула.

Ковит смотрел на нее, но Нита отвернулась, представляя себе то, что он делал с Миреллой до того, как она сама попала сюда. Может быть, поэтому Мирелла так его и боялась.

Не говоря больше ни слова, он просто ушел и снова оставил Ниту наедине с собой.

Это хорошо. Ей нравится быть одной.

Или нравилось. Камера напротив нее, где раньше сидела Мирелла, сейчас была пуста. Девушка все еще не вернулась.

Нита была удивлена, когда через несколько минут Ковит снова появился. Он выглядел еще более уставшим, если такое было возможно. Кожа вокруг его рта сморщилась, под глазами виднелись тяжелые мешки. Но тут он одарил Ниту своей характерной полуулыбкой, и в груди Ниты опять шевельнулся страх.