Его единственная - Марина Андреева Страница 25

Разговор задушевный вышел. Мика права оказалась, хоть Тинка и давненько в услужении у ведьмы, но мечты о свободе в тайне все же лелеяла. На мой вопрос четко «да или нет» не сказала, но и я, заметив ее колебания, схитрила. Метнулась в дом, откопала в недрах сундука шкатулку и наскоро заговорила амулет. Принесла Тинке и отдала со словами:

– Мне можешь не говорить, какое решение приняла. Сохрани до завтра. Это ничего не изменит, если ты его не наденешь. Но если решишься… То утром огонь в очаге собственной магией разводить будешь. И никто тебе не указ будет. Скажешь Верховной, что магия сама собой вдруг пробудилась. Про амулет не хочу, чтобы кто-то узнал, да и использовать его в следующий раз можно только через пять лет.

Тактику построила на основе когда-то совершенно случайно прочитанной книги по психологии маркетинга. Я ничего не обещаю, не объясняю, не убеждаю, не уговариваю, ничего не прошу взамен, просто факт: мол, хочешь – верь, хочешь – нет. Такая подача увеличивает степень доверия к предложению, если своевременно его озвучить. И сейчас, как мне кажется, вполне подходящий момент.

Девушка недоверчиво посмотрела на меня, но, не задавая вопросов, презент приняла. Бережно положив в нагрудный карман.

– Если хочешь, можешь в бане лечь, чтобы я тебя не смущала, – не акцентируя внимания на прошлом предложении, произношу и замечаю неподдельный восторг в ее ответном взгляде.

– Спасибо! – прошептала она, а зеленые глаза блеснули влагой.

Вот же чудная, ей магию пробудить предлагают – она молчит, а тут того гляди разрыдается от счастья.

– Эй, ну ты чего? – опешила от такой реакции я, памятуя, что у ведьм это слово тисками не вытянешь, а тут от души и со слезами на глазах.

– Это же… Это все равно, что в отдельном доме жить!

Припомнились здоровенные хоромы Верховной, неужто там места для двоих мало было? Так и тянуло поинтересоваться, где же она жила, что даже бане рада, но решила не портить торжественность момента. Потом сама в тарелочке посмотрю. Вместо удовлетворения любопытства я сменила тему, вспоминая всякие смешные моменты из своей жизни и на ходу переиначивая их на здешние реалии. Петросян из меня так себе, конечно, но Тинка оказалась благодарной слушательницей. А чего стоит этот неподдельный восторг на ее лице! Хочется горы свернуть, чтобы еще раз увидеть такую реакцию.

Совсем еще девчонка. В куклы недоиграла, с мальчишками на свиданки не побегала. Еще и Верховная не слишком ласкова к ней, судя по всему. Не ученица и преемница ей требовалась, а безропотная верная служанка, почти рабыня. Вот и воспитала. Еще год-другой, и Тинка настолько вжилась бы в навязанную роль, что и мечтать об иной жизни перестала. Ведь если вспомнить нашу первую встречу, то казалось, девочка неимоверно горда своим положением. А выходит, это всего лишь защита.

На этой оптимистичной ноте мы пообедали и вновь разбрелись по своим делам. Причем все, даже Микуся куда-то умчалась.

Со своего места на берегу я наблюдала за старательно мастерящей наушники девушкой и думала о том, что в глубокой теории могу изменить ее судьбу. Она ведь еще не ведьма даже, пусть и имеются зачатки дара, а рядом с Верховной силу в полной мере никогда и не обретет. Что если забрать Тинку к себе? Да, условия у меня скромные, но вдвоем как-нибудь поместимся. Мне не так одиноко будет, а ей… Ее как минимум перестанут унижать, а там может в храм сходит да пару найдет. А если осмелится мой амулет одеть, и он сработает, так и вовсе красота. Девка она неглупая и рукастая – не пропадет. А Верховная? Побесится и успокоится, найдет себе новую «ученицу».

В любом случае, выбор за Тинкой. Для начала посмотрим: решится ли на пробуждение магии.

Последнее время меня начало кое-что напрягать в собственной жизни. Там, на Земле, я плыла по течению. Все ходили в школу и я тоже; все учились на какие-то профессии – и я; все изо дня в день ходили на работу – и я туда же. Что-то глобально менять, рискуя налаженным бытом, было не модно. Единственный раз пошла наперекор правилам и устоям, решившись на тот, последний эксперимент. И как все сразу изменилось! А оказавшись здесь, опять предалась старым привычкам. Занесло меня в халупу, и сижу тут, строя планы весьма приземленные.

Приспособленка, блин! Если бы не экстравагантные методы Мики, до сих пор бы шарахалась от собственного фамильяра, не познала бы магию и прозябала бы в этой лачуге как обычная, но абсолютно не приспособленная к деревенской жизни крестьянка. Или того хуже, спалилась бы в прямом смысле – на костре.

Даже противно. Назревающее раздражение прямо-таки кричит: пора что-то менять! Так почему бы не прекратить подстраиваться под обстоятельства? Почему бы не помочь кому-то? Хоть бы и вот этой девочке.

Призвав Алису, глянула на условия жизни моей гостьи, там, у Верховной.

– Мать вашу! – вырвалось у меня, когда я увидела крохотный чулан, в котором не было даже окна – и это в здоровенных двухэтажных хоромах?!

Желание забрать девочку к себе только усилилось.

Остаток дня провела в размышлениях и соединении сделанных Тинкой наушников с моими зачарованными тарелочками. Несколько штук оттестировала – все работало без нареканий.

По небу скользили облака, грозящие превратиться в тучи, словно вторя моему сумрачному настроению. Так я и просидела до заката на берегу ставшего солоноватым озера, где, как ни странно, по-прежнему плескалась рыба, о судьбе которой поначалу я волновалась. Лишь бы на нее омолаживающий эффект не сработал, а то превратится в мальков, икру…

А еще, помимо самокопаний, я думала о Диве. С его уходом навалилась тоска. И сколько бы ни гнала эти мысли прочь: ведь друг другу мы никто и вряд ли у нас есть будущее; но ничего не могла с собой поделать. Видимо это и подтолкнуло меня к идее не просто посочувствовать, а именно заманить к себе Тинку, в надежде, что это рыжеволосое солнышко сумеет развеять мою грусть, заняв опустевшее место в душе. И из-за Дива же я отгоняла прочь думы о возвращении в отчий особняк. Ведь он обещал вернуться.

Глупо. Неразумно для тридцатилетней женщины, но…

– Алиса, покажи мне Дива, – попросила я.

Гаджет послушно замерцал, проецируя на донышке покрытые рябью картинки из чужой жизни. И в этой жизни места мне явно не было: мужчина стоял в центре огромного зала, в окружении таких же, явно благородного происхождения, и о чем-то, оживленно жестикулируя, спорил.

Я отложила блюдечко. Стало еще тоскливее. Подсознательно надеялась увидеть, как он тоскливо всматривается вдаль, думая обо мне. Ну или что-то в таком роде; но увы, ему не до глупостей.

Ужинала в угрюмом молчании, чем явно смущала свою гостью. Девушка робко поинтересовалась: может ли чем-то помочь? Я в ответ вздохнула, не желая озвучивать истинных причин своего расстройства и, не придумав ничего лучше, ответила:

– Вряд ли, Мика убежала, а у меня еще не все Тыблочки заговорены. Боюсь не успеть.