Бездорожье - Инна Шаргородская Страница 25

Пустоцветом?!..

– Непростительное легкомыслие! – Рон Аннон снова легонько шлепнул ладонью по столу, и эта небывалая сдержанность начальничьего гнева показалась Каролю страшнее всего.

Обычно полковник бушевал. Метал громы и молнии и топал ногами. Выплеснув же свои чувства, он в конце концов успокаивался и обретал способность выслушать провинившегося. Но теперь, кажется, надежды на это не было…

– Возможно, я еще понял бы тебя, если бы речь шла о каком-то рядовом, не слишком важном задании, – сказал Рон Аннон, – но это! Ты хоть понимаешь, что натворил?

– Позволил образцу монтальватской энергии оказаться в руках у демона высшей иерархии и даже не подумал предупредить нас? – подхватил кавалер Виллер. – Да ты знаешь, чем нам это грозит?

Магистр Ариэль сурово покачал головой.

– Не подумал, и вряд ли знает. Содеянное воистину непростительно. И этому-то человеку мы целых десять лет доверяли решенье важных проблем? И считали его своим лучшим агентом?

– Преступная безответственность! – припечатал Рон Аннон.

– Нежелание и неумение думать о последствиях! – добавил Виллер.

– Да просто глупость! – отчеканил Себастьян Герьер, и Кароль понял, что ошибся.

Страшней всего – отступничество лучшего друга.

– Но… – заикнулся было он, желая напомнить о своих прежних, отнюдь не маленьких заслугах перед упомянутым обществом, однако слова вставить ему не дали.

Рон Аннон вскинул руку.

– Так! С меня довольно. Оправданий слушать я не желаю, да их в этом случае и быть не может. Трибунал!

– Именно! – процедил магистр Ариэль. – Наш приговор – лишение магического уменья и депортация из Квейтакки.

– А память стереть? – хищно вопросил кавалер Виллер. – Вдруг он начнет болтать о Монтальвате?

Себастьян Герьер хохотнул.

– Да пусть болтает! Разве кто-нибудь поверит этому…

– Пустоцвету, – подсказал магистр Ариэль.

– И пустозвону, – согласился Герьер.

Кароль окончательно утратил дар речи.

Происходящее походило на страшный сон. С элементами гротеска.

Не желая больше ничего слышать, он развернулся и шагнул к выходу.

– Куда?! – громыхнул Рон Аннон. – Без приказа?

– Да пусть идет, – сказал магистр Ариэль. – Строго говоря, полковник, он уже не твой подчиненный. Тем более что на выходе его ждут. Исполнители приговора…

– А, ну да, – сбавил тон Рон Аннон. – Что ж, ты все понял правильно, кавалер Кароль. Моим приказам ты больше не подчиняешься. Не капитан уже… и даже не кавалер. Не гражданин Квейтакки. Никто!

Справа у стены Кароль увидел кавалер-майора Эме Каваль, свою вторую, после Рон Аннона, начальницу – тоже, надо понимать, уже бывшую.

– Ничтожество, – сказала она жестко. – Слабак!

– Слабак! – повторили хором с брезгливыми минами стоявшие с ней рядом кавалер-лейтенанты Тинтаэль и Галлиэль.

– И актеришка бездарный к тому же, – донеслось слева. – Зато гонору!.. слишком много на себя берет!

Кароль повернулся в ту сторону.

И увидел… Папашу Муница.

– Труппу развалил! – добавил старый Дракон. – Гастроли сорвал!

– Ты-то что здесь делаешь? – изумился Кароль.

Старик ехидно осклабился.

– А я теперь агент. Лучший. Вместо тебя, стало быть.

– Ах вот как…

Кароль смятенно оглянулся.

– Ну, вместо тебя лучшим быть не трудно, – встретившись с ним глазами, прокомментировала этот бред Эме Каваль. – Любой сгодится. Тем более что капитан Муниц успел неплохо себя зарекомендовать. Почти добыл унивёрсум!

«Унивёрсум»?!

– А ты иди, иди, – велела кавалер-майор. – Нечего тебе тут больше делать, кроме как государственные секреты подслушивать…

Кароль, окончательно перестав понимать что бы то ни было, сделал еще шаг к двери.

И вдруг увидел там, за порогом, жену.

С каменным, ничего не выражающим лицом. Каким оно становилось у Вероники обычно в минуты гнева…

Земля качнулась у него под ногами, и в глазах потемнело.

Услышать, какое он никчемное, пустое существо, еще и от нее – нет, этого он, пожалуй, не вынесет. Легче умереть!

Она взмахнула рукой, словно собираясь дать ему пощечину.

Он отшатнулся…

И в глазах прояснилось.

Хотя не слишком – просто перед ними выстроились вдруг какие-то неподвижные черные тени, среди которых мелькнула одна движущаяся… и кто-то в самом деле довольно ощутимо съездил капитану по физиономии.

Не Вероника… Боже, какое счастье!

Тем не менее он протестующе замычал и сделал попытку прикрыть лицо рукой.

– Очнулся, – с облегчением сказал кто-то. Вслед за чем отвел его руку, прикоснулся – довольно ласково на сей раз – к щеке. И удивился: – Ты плачешь?

Глаза, кажется, и вправду были мокры…

Кароль торопливо похлопал ими. И наконец ему удалось разглядеть, что прямо перед ним простирается какая-то серовато-черная муть, а по сторонам, в том числе и из-под ног, торчат горизонтально длинные сучковатые палки, похожие на деревья, тоже серо-черные, озаренные местами отсветами огня. Следом он сообразил, что лежит на земле и муть перед глазами – ночное небо.

Странная картина сделалась ясна, деревья заняли в ней свое место… А в следующий миг над ним наклонился старший брат и сочувственно заглянул в лицо.

– Что это ты? – спросил Идали. И добавил: – Напугал даже!

– Черт, – пробормотал Кароль, протирая глаза. – Так мне привиделась эта… гадость? Ну, ни фига себе…

– Что за гадость?

В голосе брата прозвучала настороженность.

– Не скажу.

Кароль уперся руками в землю, сел. Голова закружилась было, но тут же все и прошло. И самочувствие оказалось почти в порядке – не считая легкой слабости.

– Я что, в обморок упал?

– Ну, – кивнул Идали. – Причем совершенно неожиданно.

– И мы не добрались? Из-за меня?

Кароль огляделся.

Вокруг высился темный, жутковатый лес – мертвый, с корявыми голыми деревьями, точь-в-точь как в старых детских фильмах-сказках. Отсветы на стволы отбрасывал костер, горевший неподалеку, а возле костра топтался Раскель и посматривал на капитана с тревогой.

Вроде бы тоже беспокоился за него, и вполне искренне…

– Можно и так сказать, – вздохнул Идали. – Хорошо, я заметил вовремя, что ты – того…

– Ну надо же, как некстати! И с чего вдруг, спрашивается?