Кукла его высочества  - Эвелина Тень Страница 25

Родерик Делаэрт медленно провел рукой по моему платью, описал окружность вокруг бедер, заставив нижние юбки приглушенно шелестеть, а валарийский атлас — переливаться и сверкать миллионами огней и оттенков.

— Красота! — восхищенно констатировал он, завороженно наблюдая за игрой цвета.

Э-э-э… гм. А его ничего не смущает в таком поведении, нет? Под платьем как бы девушка есть… или он куклу за таковую не считает?

Хотя… я бросила взгляд в зеркало. Красота, с этим не поспоришь. Ну я же для приема старалась, платье подыскивала. Первый принц и сам приоделся. Я воспользовалась тем, что он опять начал кружить вокруг меня, и присмотрелась. Родерик Делаэрт выбрал для вечера все черное, за исключением белоснежной сорочки: кафтан, камзол, кюлоты, башмаки и даже чулки. И перчатки. Да, последние тоже присутствовали, и это слегка удивило. Днем, в сочетании с сапогами, они смотрелись органично, мало ли, принц выходил куда-нибудь или даже выезжал, пользовался оружием, но теперь… Он же собирался на королевский прием и для этого сменил обувь, а перчатки, как часть костюма, оставил. Почему? А почему нет? Никаким этикетом это не запрещено, а местных правил я вообще не знаю. У них женские платья весьма закрытые, может, есть и определенные требования к мужчинам? Вдруг вид обнаженных мужских кистей рук будит в итерстанских дамах непристойные желания? Вот приличные лийры без перчаток в обществе и не появляются. Я развеселилась. Ох, Мейра, какая мне, в сущности, разница?!

Первый принц, сделав круг, снова оказался в поле моего зрения, и я недоверчиво прищурилась. Э-э-э… вот сейчас не поняла… у него что, по кафтану и камзолу идет вышивка? Точно, изысканная такая… сложнейшая… ни один элемент не повторяется. Мейра! Я едва не задохнулась. Это же… это же работа риольских пауков! Кому в голову могло прийти сделать вышивку риольских пауков черным по черному?! Черным по черному! Какое кощунство! Ее же не заметишь, пока носом в принца не уткнешься, ну или… Родерик Делаэрт в очередной раз поправил мне волосы, и от этого движения узоры на ткани заиграли мягким отливом. Ну да, пока двигаться не начнет или свет не упадет под особым углом. Но в любом случае это еще рассмотреть надо! О Мейра! Вышивка риольских пауков не то что очень редкая, она эксклюзивная! Заказы расписываются на годы вперед, а цены, даже на небольшой фрагмент, зашкаливают. Пауки-умельцы водятся только в одном месте: в малодоступных горах Риоля, маленького закрытого государства, и только там приспособились некоторые их колонии использовать для вышивки человеческой одежды. Одно-единственное производство на весь мир: сотканную пауками паутину (тонкую, необыкновенно прочную, ярче и намного крепче шелковых ниток, можно сказать, нестареющую и немеркнущую) аккуратно распутывали подмастерья, красили в нужный заказчику цвет и… отдавали паучкам для вышивания.

Что происходило дальше — держалось в строжайшем секрете. Впрочем, я думаю, что и сами риольцы до конца не понимали того механизма, который заставлял выпущенных на полотно паучков самозабвенно протыкать ткань собственными жвалами, вышивая сложнейшие фантасмагорические узоры покрашенной паутиной. Что двигало пауками и откуда они черпали картинки для своих причудливых вышивок, до сих пор неизвестно. Ну или неизвестно широкой публике. Пауки считались условно разумными, и от тех денег, что водопадом лились в риольскую казну, им перепадали только хороший уход и питание. Странно, но они как будто вдохновлялись цветом ткани и ее фактурой и, действуя слаженно, словно единый механизм, в конечном итоге выдавали такую гармоничную картину, не восхищаться которой было невозможно.

В лучшие времена у меня имелась пара туфель с риольской вышивкой. Так я под эти туфли специальное платье сшила, чуть короче обычных, чтобы хорошо были видны вышитые мысочки. Туфли, которыми я необыкновенно гордилась! Туфли! А тут кафтан и камзол сплошняком затканы. И главное, черное на черном! Что за возмутительное расточительство?!

Я не сдержалась и уставилась на первого принца с таким негодованием, словно оплатила его костюм из собственного кармана.

— Что случилось? — тут же отреагировал Родерик Делаэрт, на минутку став почти адекватным.

Я качнула головой. Ну а что мне ответить? Что у меня приступ зависти от того, что он щеголяет вышивкой, о ценности которой, скорее всего, даже не знает, а я на жизнь зарабатываю кражей артефактов? Фу, хватит себя жалеть. Я покачала головой чуть убедительнее, показывая, что у меня все в порядке, но разглядывать принца продолжила с несколько тягостным чувством. Ох, Мейра, перчатки у него бесподобные! Тоже с вышивкой, ромбовидной, золотом и кроваво-красными герционами. А завязанный ворот тончайшей сорочки закреплен крупным рубином.

Ну что тут скажешь… Я вздохнула. Выглядит настоящим принцем.

— Платье великолепное, — негромко сказал Родерик Делаэрт, как видно, вдоволь налюбовавшись, и, встав передо мной, поймал взглядом мой взгляд. — Но оно всего лишь оправа для истинного бриллианта — тебя, моя дорогая.

Он подхватил пальцами в перчатке мою правую руку и склонился над ней в светском полупоклоне, намекая на поцелуй, но не касаясь губами. Хм, как куртуазно. Может же, если захочет. Я слегка растерялась. Его поведение, настроение… да даже сама энергетика опять изменились, и я забарахталась в чем-то тягучем, обволакивающем, волнующем, подавляющем и, если уж честно, пугающем. Пугающем своей непонятностью, инородностью и… совершенной необузданностью. Ох, Мейра! Я глубоко вздохнула, прогоняя наваждение. Что-то совсем воображение разыгралось…

Между тем принц замер, опустив взгляд на женские пальчики, которые держал в руке, и пристальный интерес, с которым он их рассматривал, начал несколько нервировать. Родерик Делаэрт медленно выпрямил мою ручку, покачал ее на весу, перевернул кисть ладошкой вверх и деликатно ласково погладил большим пальцем. Вернул руку в исходное положение, надавил мне на кончик мизинчика, сгибая пальчик, коснулся крохотного суставчика, отчего-то радостно разулыбался и поиграл так со всеми пальцами, сгибая их и тут же отпуская. Методично обвел каждый ноготок, потом с большим увлечением тихонько понадавливал (тоже на каждый, чтобы не обидеть, видимо) и наконец, ласково потер. Все пять, разумеется.

Я искренне порадовалась, что не забываю ухаживать за руками и держу ногти чистыми и аккуратно подстриженными. Кто бы знал, что им доведется испытать на себе высочайшее внимание! А вот ведь!

Первый принц медленно и осторожно переплел свои пальцы с моими и поднес наши сцепленные руки к своему лицу, повернул, рассматривая, и так, и этак, сжал чуть сильнее, отпустил не спеша и крайне аккуратно высвободился… От постоянного неторопливого скольжения по коже теплой… нет, даже горячей замши перчаток меня пробрала нервная дрожь. Ох, Мейра, и это он еще только по ладошке елозит! Как бы это тонко намекнуть, чтобы заканчивал с исследованиями, а то мы на королевский прием опоздаем?

Родерик Делаэрт развернул ладонь вверх и разместил на ней мою ручонку. Ласково провел сверху другой, осторожно раздвигая мои пальцы так, чтобы они совпали с его собственными, и… замер, уставившись на мою бледненькую пятерню поверх своей черной лапищи. Ну в смысле руки в черной замшевой перчатке.