Принцип высшего ведовства - Анна Клименко Страница 24

Мнение Джейн многим казалось спорным, даже неверным – и она никогда не вступала в дискуссии, предпочитая отмалчиваться. Она попросту носила «свою» истину в себе и чрезвычайно печалилась, когда приходилось переступать через нее, занося меч карающий над очередным смертным и разумным существом.

…В чемодан полетели брюки. Следом – теплый джемпер. Там, куда собиралась Джейн, не бывает жары, там сыро, и туман наползает со стороны Темзы, там все чисто и до безумия аккуратно. Алые трамваи, высокие автобусы, красные телефонные будки.

Наверное, уезжать было неправильно, особенно теперь, когда длящаяся вот уже сколько лет трагедия наконец подошла к финалу. Но не стоит забывать, что ведьма – тоже человек, и ей не чужды обычные человеческие чувства… такие, например, как усталость.

Джейн безумно устала и чувствовала себя так, как раздавленный и выжатый лимон. Ей надоело ходить кругами вокруг Эрика, заботиться о нем, пытаться смягчить его сердце, закрывать глаза на то, что все попытки разбивались о толстую кирпичную стену, а которой метровыми буквами было выведено: «Убить. Убить. Убить». А теперь еще эта девчонка, Валерия, очень кстати подвернулась ему под руку…

Швырнув на диван остатки одежды, Джейн рухнула на стул и разревелась. Да, наверное, она просто устала. Нужно уехать, отдохнуть, развеяться. Забыть про хозяина этого дома… Но как забудешь, когда он так настойчиво, всеми средствами, приближает собственную гибель? Пусть отсроченную, но такую же неминуемую, как смена дня ночью?

«Дай ей хотя бы каплю жалости», – сказала она Эрику, – «Может, все обойдется? Может, тот, кого ты ищешь, предпочтет оставить ей жизнь?»

«Прочь сомнения, дорогая», – ответил Эрик, – «как только я найду его, ты завершишь то, о чем мы говорим вот уже сколько лет. Надоело…»

В нем не осталось здравого рассудка, совсем. Жили только ненависть и жажда отомстить, они сожрали все человеческое, что когда-то было в черноглазом молодом мужчине.

«Ты опустел. Совсем. Я бы и рада сделать то, ради чего здесь… Но сделка есть сделка. Мне нужно уехать на некоторое время, Эрик».

Джейн быстро вытерла слезы и высморкалась. Затем огляделась, отметила, что до самолета еще четыре часа, а вещи почти собраны. Что ж, лучше проторчать лишний час в зале ожидания, чем здесь, под одной крышей с ними, с инквизитором и его живым орудием мести.

Она поднялась, еще раз обошла свою комнату – не забыла ли чего? – одновременно прощаясь с милым старинным диваном, ореховым комодиком, стеклянным ночником в форме лампы Алладина, и всем-всем-всем, что радовало и хотя бы оставляло чувство уверенности в завтрашнем дне.

«Ты забыла попрощаться еще кое-с-кем», – напомнила себе Джейн.

Она осторожно потянула вниз блестящую ручку и выскользнула из комнаты в коридор, моля Бога о том, чтобы не столкнуться с Эриком. Видеть его не хотелось. Совсем.

«Но ты ведь знаешь, что все равно его простишь, и все равно вернешься?»

Джейн усмехнулась, на цыпочках проходя мимо кабинета инквизитора. Сам он – это было видно сквозь приоткрытую дверь – сидел в кресле и стучал по клавиатуре, набирая очередной отчет.

«Эрик, ну почему? Почему ты стал именно таким?!!»

Она тихонько вздохнула, почувствовала, как болезненно вздрогнул колдун в кресле. Он прекрасно знал, что сию секунду творилось в душе Джейн, здесь и обострившиеся ощущения старого мага, и долгие годы прожитые под одной крышей… Джейн заскользила дальше по коридору, легонько касаясь гладких деревянных панелей. Эрик любил отделывать свои жилища деревом, наверное, сказывалось влияние той эпохи, когда он родился и вырос…

Вот и ореховая дверь, покрытая затейливой резьбой. Джейн затаила дыхание, когда дверь с тихим щелчком приоткрылась, и осторожно заглянула в образовавшуюся щель. Отсюда было видно изголовье кровати, на которой металась в жару молоденькая ведьма. Ее лицо маком расцветало на молочной подушке, глаза были приоткрыты, но девушка пребывала слишком далеко от действительности, чтобы обратить внимание на посетительницу.

Джейн приблизилась – отчего-то на цыпочках – и внимательно заглянула в лицо Валерии. Так и есть. Судя по виду, все сорок, а то и больше. И о чем только Эрик думает?!! Но температура – это еще цветочки, если вспомнить, что этой малышке пришлось пережить. Столько дряни в собственной крови это вам не шутка…

Валерия внезапно открыла глаза и уставилась на Джейн мутным, не видящим взглядом.

– Бедная, – слетело с потрескавшихся, запекшихся губ, – бедная Джейн…

Из глаз Валерии так и брызнули слезы, Джейн схватила ее за руку, сжала пальцы… Что бы там не увидела ведьма с рождающимся Даром, Джейн Файерхилл действительно нуждалась в сочувствии… И она поняла, что по ее собственным щекам тоже катятся слезы, капая на шелковую наволочку.

– Бедная Валерия, – пробормотала она, – я бы очень, очень хотела тебе помочь. Но как?

Перед глазами, суматошно сменяя друг друга, замелькали картины из ее, Джейн, долгой жизни. Прощание с Виндзорским дворцом. Возвращение. Снова прощание. И – кровь, кровь… Тонкие девичьи руки по локоть в крови, не отмыться ни в жизнь, и сердце рыдает, сжимается в предчувствии скорой развязки.

Но как разорвать порочный круг зла?

«Если бы я смогла спасти хотя бы одну жизнь… может, этого было бы достаточно?»

Джейн осторожно положила руку Валерии на покрывало – синяки на локтевом сгибе казались совсем черными – и попятилась. Мысли прыгали, как теннисный мяч. Упругое «бух-бух» в висках никак не давало сосредоточиться.

«Если бы я спасла ее, может быть, жизнь моя наконец обрела бы смысл?»

Взгляд ведьмы Джейн задержался на лице Валерии. Обычное такое лицо, ничем не выделяющееся из тысяч. Но стоит только вспомнить, как смотрел Эрик на эту девчонку… И горький комок подкатывает к горлу.

– Все, довольно, – решительно сказала себе Джейн.

Она решительно распахнула дверь и вышла из комнаты, но тут же, по закону подлости, нос к носу столкнулась с инквизитором, который до жути напоминал одного из тех воронов, что живут в Тауэре. Сильная птица – но не свободная.

– Ну как она там? – шепотом спросил он, усиленно не замечая заплаканных глаз своей «горничной».

Джейн в последний раз шмыгнула носом, быстро вытерла щеки.

– Плохо. Сделай что-нибудь, Эрик, а то она не переживет и этой ночи.

– Ты то же самое говорила и вчера, – заметил он, в задумчивости переминаясь с ноги на ногу.

– Она бредит.

– Средства инквизиции далеки от совершенства, – Эрик ухмыльнулся, – когда ты уезжаешь?

– Что, не терпится избавиться от собственной совести? – уколола его Джейн.

Он и бровью не повел.

– Моя совесть, дорогая Дженнет, всегда была и остается при мне.

Джейн хмыкнула, обогнула инквизитора и пошла по коридору. Спорить бессмысленно, все равно что биться головой о стену. На ходу она обернулась и бросила: