Библиотека на Обугленной горе - Скотт Хокинс Страница 24

Кэролин с Майклом помогли Дженнифер вытащить Дэвида. Его останки были удивительно легкими, сухими и ломкими. Дети положили их на самодельные носилки из гладильной доски и отнесли в один из пустых домов, где разместили в большой комнате на первом этаже, в углу которой стояла пыльная, заплесневелая мебель. Американцы называют это «гостиной», подумала Кэролин и хихикнула. Маргарет тоже улыбнулась. Остальные странно посмотрели на нее.

Маргарет изучила обугленные останки черепа Дэвида, его руки, стянутые жаром в бойцовскую стойку, его рот, распахнутый в предсмертном вопле.

– Он очень глубоко. – Она повернулась к Отцу: – Можно мне присоединиться к нему? Помочь ему найти обратный путь?

Отец покачал головой:

– Пусть пока блуждает.

Кэролин задумалась над этим. Она полагала, Маргарет имела в виду, что Дэвид глубоко в «Забытых Землях», где, насколько она знала, ты находился и до рождения, и после смерти. Но оказался ли он глубоко потому, что никогда прежде не умирал – или же потому, что умер таким ужасным образом? Или, может…

Отец сурово смотрел на нее. Увидев, что привлек ее внимание, он многозначительно отвел взгляд. Кэролин проследила за ним обратно к холму, к Быку. Разумеется, вопрос выходил за пределы ее каталога. Он знает, с отчаянием подумала она. Откуда он может знать, о чем я думаю? Она оттолкнула трусливую мысль, но Отец продолжал смотреть на нее. Зрачки его глаз напомнили ей жирную тьму внутри Быка. Пронзенная его взглядом, Кэролин на секунду представила себя внутри, услышала лязг закрывшейся дверцы. Единственным источником света станет тусклое оранжевое сияние ноздрей, когда температура начнет расти. Сначала будет тепло, потом немного неуютно, а потом…

– Никогда! – в отчаянии прошептала она. – Я никогда больше не буду об этом думать! Никогда-никогда!

Лишь после этого Отец отвернулся. Кэролин буквально почувствовала, как тяжесть его взгляда свалилась с нее. Вот что испытывает мышь, когда тень ястреба пролетает мимо.

– Дженнифер. Внимание.

Дженнифер, чьим каталогом было целительство, вскочила на ноги и встала перед Отцом.

– Ты вернешь его. Излечишь.

До сих пор Дженнифер осваивала мастерство воскрешения преимущественно на животных, причем недавно умерших – например, сбитых на шоссе.

– Я попробую, – сказала она, с сомнением покосившись на труп. – Но я…

– Пробуй усердней, – резко перебил Отец. – Остальные, помогите ей. Приносите то, о чем она попросит.

И Дженнифер принялась за работу. Извлекла из своего набора три больших мешка с разноцветным порошком и расставила вокруг тела Дэвида. Остальные приносили ей вещи – в основном воду, но не только: соль, мед, козлиный пенис, несколько футов ленты из магнитофонных кассет. Дженнифер жевала ленту, пока та не стала прозрачной, потом сплюнула коричневатую массу в глазницы Дэвида. Кэролин понятия не имела, зачем это нужно, но вспомнила взгляд Отца и запретила себе гадать.

Дженнифер трудилась всю ночь. Маргарет сидела с ней, хотя Кэролин и остальные отдыхали.

Когда Кэролин проснулась следующим утром, Дэвид начал восстанавливаться. Ссохшаяся плоть его торса немного набухла. Тут и там среди угольной черноты виднелся розовый оттенок. К середине четвертого дня перемены коснулись кожи его рук, потом ног. Вечером возникли легкие, затем сердце, хотя оно еще не билось. К пятому дню плоть покрыла бо́льшую часть его тела, пусть по-прежнему черного и обугленного.

На шестой день он застонал. Дженнифер отправила Маргарет спросить Отца, может ли она как-то облегчить боль Дэвида. Скорость, с которой умчалась Маргарет, тронула Кэролин. Вернувшись, Маргарет кивнула. Дженнифер коснулась лба Дэвида инструментом из своей сумки, и мгновение спустя он перестал стонать. Он не сказал ей спасибо – возможно, еще не мог, – но когда его лишенные век глаза повернулись к Дженнифер, Кэролин увидела в них благодарность.

К утру седьмого дня Дэвид, на взгляд Кэролин, полностью исцелился. Возможно, это было не так, еще не совсем, но близко к тому. Он спал. Его грудь вздымалась и опадала, медленно, размеренно. Дженнифер тоже спала, сладко, по-настоящему, впервые за пять дней. Увидев, что Кэролин проснулась, Майкл приложил палец к губам. Кивнув, Кэролин уселась рядом с ним.

В середине утра Отец распахнул дверь, и солнечный свет на мгновение ослепил Кэролин. Отец подошел к Дэвиду и пинком разбудил его. Дэвид вскочил на ноги, снова быстрый как молния, пусть и немного оглушенный и моргающий. Отец сказал ему что-то на языке убийства, которого Кэролин еще не знала. Помедлив долю секунды, Дэвид опустился на колени. Отец что-то спросил. Дэвид ответил. Кэролин не понимала, о чем речь, но голос Дэвида был покорным, уважительным.

Отец продолжил на пелапи:

– И больше никакого обмена каталогами. – Он осмотрел комнату. – Это ясно? Я понятно выражаюсь?

Они кивнули. Кэролин подумала, что все без исключения сделали это искренне. Уж она-то точно.

Отец удовлетворенно кивнул в ответ и вышел, не закрыв дверь. Когда он исчез, Маргарет приблизилась к Дэвиду. Застенчиво постояла перед ним, сначала свесив руки, потом обхватив себя. А потом, ко всеобщему удивлению, она вытянула шею и укусила Дэвида за ухо, несильно, не до крови.

– Ты так красиво пел! – сказала она.

И, покраснев, убежала.

– Кажется, ты ей нравишься, – невозмутимо заметила Дженнифер. И все рассмеялись.

После этого Дэвид стал тише, сдержанней, меньше шутил и улыбался. Месяц спустя он сломал Майклу руку – как он сказал, за жульничество на соревновании по стрельбе из лука. Майкл клялся, что не жульничал. Дженнифер молча вылечила его. Больше Майкл и Дэвид не проводили так много времени вместе.

В следующем месяце к ним заглянул последний Монструвакен. Он числился среди Отцовских любимчиков. Они устроили пир в честь его приезда. Кэролин с облегчением увидела, что свинью сначала убили и только потом зажарили. Эти пиры всегда имели для них большое значение, даже для нее. Хотя бы из-за превосходной пищи. Но в этот раз, по мнению Кэролин, дети веселились меньше, чем обычно. Языки пламени, лижущие брюхо Быка, напоминали им всем о плохих вещах.

Однажды, всего на мгновение, уголком глаза, она заметила, как Дэвид смотрит в огонь. Смотрит особым образом. Дэвид не заметил, что она заметила его взгляд, равно как и стоявшая рядом с ним Маргарет. Кэролин не произнесла вслух: Uzan-iya, – у нее даже не возникло такой четкой мысли, она училась, – но до конца вечера это слово вертелось на краю ее сознания. Она сразу же узнала выражение глаз Дэвида. Она видела его много раз, отраженным в черных заводях ее собственного сердца.

Побывавший в Быке мальчик и прежде проявлял агрессивность, а иногда и намеренную жестокость по отношению к остальным. Но раньше Дэвид искренне любил Отца. Кэролин не сомневалась, что теперь все изменилось. Uzan-iya, говорили в гималайской степи шесть тысяч лет назад. Uzan-iya, мгновение, когда сердце впервые решается на убийство.