Клан белого волка - Андрей Белянин Страница 24

Да, может подставить и втравить в кучу неприятностей, но в спину не ударит, а если понадобится, отдаст за меня свою жизнь без малейшего сомнения. Как обязан поступить и я…

– Прости. – Я протянул ему руку. – Со мной что-то происходит, беспочвенная ярость накатывает, словно меня перед боем мухоморами накормили. Чувствую себя безумнее самого психованного берсерка. Валерьянки попить, что ли…

– Лучше пива.

– Не начинай, а?

– Ладно, ладно. – Он похлопал меня по плечу и подвинулся на кровати. – Я помню, что ты дал слово моей племяннице, и не могу не уважать твой выбор. Хотя алкоголь порой так расслабляет… Всё, замнём эту тему. Готовься же выслушать всё, что я поведаю тебе об Иггдрасиле!

– Готов, – кивнул я, приваливаясь к стене и подпихивая подушку под спину.

– Внимай не перебивая, смертный…

Речь Эда была размеренной и текучей, словно он не говорил, а пел. Ровно, вполголоса, не напрягаясь и не делая драматических пауз. Обычно средневековые скальды Ирландии или Дании читают иначе – они делают длинные остановки, многозначительно ожидая, пока им принесут пиво или крепкий мёд, или в особо критические моменты для пущего воздействия на зрителя доводят голос до визгливого фальцета, а то и орут в полный голос, как дурные коты на крыше в марте.

В принципе о Мировом Древе в мифологии скандинавско-нормандских народов сказано очень немало. Любой юзер зайдёт в Википедию и в пять минут нароет сотни ссылок. Это не значит, что он не утонет в море противоречивой информации. Главное, что она доступна.

При распределении я был в так называемой северной группе, то есть какие-то основные знания на эту тему нам давали. Иггдрасиль – Могучий Ясень, Мировое Древо, Ствол Жизни, Дерево Вселенной, вокруг которого расположены сразу девять миров. Описывать их все, со всеми деталями, тонкими моментами и свойствами, наверное, не стоит. Если вам надо, вы найдёте.

Да, собственно, Эд вёл речь о другом, о чудесном корне Иггдрасиля, из-под которого тёк «кипящий ключ», или, как его ещё называли, «источник мудрости». То есть вы наверняка уже догадались, куда он клонит…

– Древо жизни не погибло, ибо с ним рухнуло бы и само мироздание. В развалинах Асгарда найдём мы тайные ходы, спустимся вниз, и там пригубишь ты от мудрости вечной!

– Понятно. Ты хочешь лишить мою дочь отца?

– Эй, я же пойду с тобой!

– Значит, она потеряет ещё и дядю.

– Ты просто этот… из газеты, с неприличным прозванием, популист?

– Нет, я реалист. Пессимисты у нас в Закордонье не выживают. Оптимисты, впрочем, тоже.

– Я предложил тебе самое лучшее и очень разумное решение, а ты упрямишься, как мои Тангниостр и Тангриснир сразу!

Если кто не понял, он только что сравнил меня с двумя козлами из собственной упряжки. В иной ситуации я бы, наверное, обиделся, но почему-то именно сейчас его слова меня не задели. Быть может, он прав? Ну не в плане обзывательства, а в том, что хотя бы пытается помочь, что-то предлагает, ищет хоть какое-то решение. И, в конце концов, это я пришёл к нему за советом, а не он нуждается в моих наставлениях…

– Хорошо, вернёмся домой и всё обдумаем. Но ты ничего не скажешь Хельге!

– Ни слова. – Бывший бог сделал страшные глаза. – Сам посуди – в твоём мире я псих, и она мне просто не поверит, а здесь… мм… убьёт?!

– Или, что ещё хуже, увяжется за нами, – пробормотал я, и в тот же миг в дверь постучали. Очень аккуратно, как умеет только моя девочка, с детства обязанная контролировать свою силу.

Встав с кровати, я подошёл к двери и тихо спросил:

– Кто там?

– Это я, па, – так же тихо откликнулась Хельга.

– Ставр, спроси, там больше никого нет?

– Никого, – прекрасно всё расслышав, ответила моя дочь. – А чего вы с дядей Эдиком там заперлись? Чё-то делаете или от кого-нибудь прячетесь?

– Заходи. – Я сдвинул засов и распахнул дверь. – Скорее, мы прячемся. Твой дядюшка умудрился нафлиртовать себе приключений на одно место, и две красотки бегают по замку, горя желанием сказать ему пару ласковых.

– А-а, эти… Видела, они во дворе все бочки и ящики обыскивают. Позвать?

– Нет! – Перепуганный Эд едва не выпрыгнул из моей рубашки, потому что с Хельги станется.

К некоторым моментам она до сих пор относится с чисто юношеским максимализмом. Собственно, поэтому я тоже не особо спешу так уж демонстрировать свои отношения с чернокудрой дампир. И это ещё при условии, что Дана ей в общем-то даже нравится.

– Папуль, а ты Метью не видел? С самого утра нигде не нахожу ни его, ни Десигуаля.

– Видел обоих, оба очень заняты. – Я не стал заострять внимание на визите пьяной баньши в бронежилете и её непрозрачных намёках.

Бывший бог сразу просёк фишку, мигом переводя стрелки на племянницу.

– Милая, а почему ты в таком виде? Джинсы порваны, на лбу царапина, кроссовки в грязи, в волосах солома и какой-то мусор! Ставр, да она выглядит так, словно ею два горных тролля в боулинг играли…

– Хельга?

– Па? Чё он врёт?!

– Боги не врут, фу-фу-фу!

– Да я просто на лошади каталась, мне, между прочим, папа разрешил!

– Надеюсь, не на моей крошке Ребекке? – ревниво уточнил Эд, и я подтвердил:

– Нет, на моём Центурионе. Ладно, садись, лапка, рассказывай, как прошла тренировка?

– Да что там рассказывать. – Хельга вдруг сменила тон и, елейно улыбаясь, попятилась из комнаты. – Я сейчас, только руки вымою. И это, переоденусь. Дома.

Когда она унеслась практически с реактивной скоростью, кудрявый бог осторожно покосился в мою сторону.

– Если бы мы были в твоём мире, я бы сказал, что девочка неправильно парковалась и разбила папину машину.

– Центурион… – сипло выдохнул я, бросаясь вон из комнаты с едва ли меньшей скоростью, чем моя дочь. Мать моя северная женщина из Йотунхейма, не может быть!!!

…Двери конюшни были распахнуты. В стойле чёрного коня траурно пусто. Я почувствовал тошнотворную боль в животе, мягко осев прямо на каменный пол, и даже не сразу дёрнулся, когда мой четвероногий друг окликнул меня по имени.

– Ставр? Не сиди на холодном, простудишься, заболеешь, и потом больше детей не будет.

Центурион, спокойный, слегка взмыленный, но живой и здоровый, стоял в дверях конюшни. Он подошёл ко мне, тепло дунул запахом овса в лицо и чуть коснулся плюшевыми губами моего уха.

– Малышка тебе всё рассказала, да? Не вини её, кто мог знать, что на уме у тех троих. Тем более что, с моей точки зрения, они ни капли не походили на королевских посланников. Хамьё хамьём, никакого приличного воспитания…

Боль в животе резко прошла, но зато ледяными пальцами сковала позвоночник.