Игра в поддавки - Александр Митич Страница 24

Эх, Вычет! Умник близорукий! Сидели мы с ним в скромной с виду харчевне «Плов и кров без лишних слов», заправлялись перед ночным броском в Зону, а тут как назло Чинарик с целой оравой. Сидят, пьют, да не водку «Казаки», а хороший коньяк, — значит, сходили на редкость удачно и вернулись не пустые. Нам что — сидим, делаем вид, что культурно выпиваем под люля-кебаб. Чинарик углядел меня — взревел разбуженным среди зимы медведем. «Чемодан! — кричит. — Чемодан, падла, ты где пропадал?» Ну, слово за слово… Пересели мы за их стол, и тут я понял, что в Зону мы нынче ночью никак не попадаем — напьюсь. Судьба. И не стал судьбе противиться. Знать бы мне заранее, что у Вычета с полубутылки коньяка язык развяжется что твое помело… эх!

Он им все выложил. И про байдарку, и про параплан, и про то, как мы едва живы остались после первых двух попыток, и про то, что мы к Монолиту идем. И зачем мы к нему идем. Меня Чинарик разговором отвлек, а его дружки знай Вычету подливают… На следующее утро проснулся я с во-от такой головой, спустился в харчевню, а там уже Носорог собственной персоной с двумя своими громилами. Так и так, говорит, не ходи в Зону, Чемодан, человечно тебя предупреждаем. И вообще лучше уезжай отсюда подобру-поздорову, а главное, напарника своего увези подальше. «В чем дело?» — интересуюсь, а сам вижу, что разбить о башку Носорога что-нибудь из посуды телохранители мне не дадут, даже если бы я осмелился на такой неумный поступок. Носорог снизошел — рассказал. Оказывается, в тот день и час, когда мы удирали на байдарке по замерзающей реке, по всему Периметру был нанесен удар. Ударила Зона. Как, чем — никто не знает, а только трупы служивых потом грузовиками вывозили. Все ясно?

Мне было не ясно, но Носорог ничего не стал объяснять — подышал мне в лицо, повторил совет не задерживаться и отбыл. Когда Носорог советует — это серьезно. А я только к обеду, когда голова пришла в порядок, понял, на что он намекал. Мол, Зона хочет нас — меня и Вычета. Его, наверное, сильнее, чем меня, а я при нем так, вроде зомби, механизм для доставки в Зону нужного ей человека. Зов Зоны меня поднял и повлек, видите ли. Ну бред же, бред сивой кобылы! Надо же было случиться такому совпадению, чтобы Зона пощупала Периметр как раз тогда, когда мы пытались просочиться сквозь него! А кто, собственно, посмел утверждать, что до Периметра Зона не достанет? Ну да, его прокладывали на некотором удалении от реальных границы Зоны, с приборами ходили, смотрели на поведение служебных собак… Не знали разве, что Зона как бы пульсирует, пусть всего на несколько метров? Это даже я знаю. Ну случилась раз в десять лет одна особенно сильная пульсация… И что? Мыс Вычетом тому причиной?

Понятно было: в чьей-то тупой башке, как в ржавом арифмометре, со скрежетом сложились два и два. Наверное, кто-то из дружков Чинарика додумался связать факты — и побежал на цырлах к Носорогу, докладывать: мол, Зона помогает двум козлам дойти до Монолита, а что из-за этого может произойти — один черт знает. Носорог же, умом не сильный, но свою выгоду тонко понимающий, быстро сообразил, что надо делать: двух козлов к Периметру не подпускать. Вдруг они доберутся до Монолита, а Зона после этого как-нибудь изменится — скажем, станет вообще непроходимой? Или вовсе исчезнет, а? Носорогу-то это совсем ни к чему, ему Зона нужна такая, какая есть, у него здесь все схвачено.

Поубивал бы дураков, да новые народятся…

Наверное, нам надо было уехать — этак на месяц, на два. Потом бы я вернулся один и не рвался сей момент в Зону — глядишь, в некоторых головах наступило бы просветление. Ну а потом…

Ага. За это время мой горестный родственник сиганул бы с балкона, полоснул по вене или нажрался стрихнина. И вся моя кулачная психотерапия насмарку, и все слова о том, что жить лучше, чем не жить… Спасибо, не хочу.

Возле кладбища техники я командую Вычету, чтобы оттянулся в арьергард, а сам выдвигаюсь вперед. Вычет трет глаза, несколько раз с усилием моргает.

— Мошка попала? Терпи. Радуйся, что не пуля.

— Контактные линзы… — кривится Вычет.

— Глаза натер, что ли? Носил бы очки, ими разве что уши натрешь. Не взял, что ли, очков?

— А точно! — Вычет смущенно улыбается. — Я и забыл совсем. — копает себя по карманам. — Только они разбились, наверное… Не, трещина только! Просто удивительно…

В круглых очках с одним треснувшим стеклом и грязном камуфляже он типичный яйцеголовый экспедиционщик на втором месяце полевого сезона — страдающая, но бодрящаяся белобрысая дохлятина.

Вынутые из глаз линзы он аккуратно заворачивает в чистую тряпочку и прячет в карман, а я удовлетворенно хмыкаю — мне его вид нравится. Еще бы мне как-нибудь изменить внешность — и нас издали не узнать. Бороду бы нацепить и волосы перекрасить — да разве мог я заранее знать, что это понадобится?

Экипировка наша тоже оставляет желать лучшего. Ну, оружие приемлемое, ну, ПДА, ну, детектор еще, пожалуй. Морально устаревший, правда, но я к такому привык и доверяю ему больше, чем новым навороченным моделям. Аптечка стандартная, «научной аптечки» нет вообще (и очень жаль, поскольку радионуклиды выводить нечем), одежда и обувь бэушные, под курткой наилегчайший и тоже бэушный экзоскелет — скорее средство для самоуспокоения, чем реальная помощь тому, кто гукнулся оземь, подброшенный «трамплином». Вон, скажем, Аспид — и экзоскелет имел приличный, и «ночная звезда» при нем была, а хребет все равно сломал.

С другой стороны, может, оно и к лучшему, что мы бедны снаряжением. Нам ведь приходится идти быстро и притом воровски. В таких случаях лучше надеяться только на себя.

Кладбище техники… Черт его знает, что было на этом месте до Первого взрыва. Возможно, принадлежащий Агропрому автопарк, да и похоже на то. При эвакуации отчаянно фонящие машины были брошены, к ним наведывались лишь мародеры, а после Второго взрыва, когда каким-то долдонам в генеральских погонах приспичило от большого ума пощупать территорию армейским спецназом на бэтээрах и бээмдэшках, в Зоне прибавилось еще и бронетехники. Как нарочно, в том же самом месте, как будто оно притягивало все, что ездит на колесах и гусеницах. Вот одна бронемашина протаранила для какой-то надобности автобус и буквально обернулась им, как толстой упаковкой, причем сама уже проржавела — хоть пальцем броню протыкай, а с автобуса даже краска не слезла. Зона такие дела любит, ну а я — не так чтобы очень. Я это кладбище всегда стороной обходил и сейчас обойду… слева, пожалуй. Справа на шоссе блокпост, не очень близко, прошли бы, но это старый рефлекс: чем дальше от военных, тем лучше.

А на кладбище кто-то возится — ухом не слышу, а нутром чую. Отчаянный кто-то или совсем глупый. Гиблое это место. Бельмастый Та сгинул с напарником и Жук с напарником же. То есть наверняка ничего не известно, но вроде больше никуда они не могли деться, кроме как в эти дебри железной рухляди. В памяти только и остались.

Иду медленно, здесь не надо торопиться. Где человечество оставило свое барахло, там и Зона оставляет сюрпризы для нашего брата, причем на кладбище они какие-то непривычные, невразумительные… Ну вот, скажем, детектор показывает, что впереди справа «жарка». Вижу, действительно «жарка». Самая обыкновенная, и колышется над ней облачко горячего воздуха — все видно и нечего выдумывать, иди себе мимо. А на самом деле там не «жарка», а куда более опасный «симбионт», с той разницей, что нормальный «симбионт» ни с чем не спутаешь, а этот — похож на «жарку». Конечно, по всей Зоне изредка попадаются нетипичные аномалии, но на кладбище их явный перебор. Самое место для тех, кому жизнь не дорога.