Бегство от Бессмертия - Алекса Марина Страница 24

Но опять встал и попытался меня зацепить левой рукой, я нырнула ему за спину и вывернула руку, затрещала кость, охранник заорал.

Но меня это уже не остановило, в голове шумело:

– Он поднял руку, на Обращенную Сердцем Дьявола. Он должен умереть!

Я развернула тело вокруг себя и послала его в ближайшее дерево, которое затрещало от удара. Охранник медленно поднялся. Ударившись о дерево, он сломал несколько ребер, и одно проткнуло его грудную клетку, человек тяжело дышал, его качало. Кровь медленно вытекала из порванной грудной клетки, и пятно расползалась по форменной рубашке. Каждый шаг давался ему с трудом. Здоровое молодое сердце все выталкивало и выталкивало кровь через открытую рану, которую он пытался зажать растопыренными пальцами. Охранник захотел преодолеть заросли вдоль дорожки, но они спружинив, оттолкнули так, что тело по инерции двинулось по газону замысловатым полукругом, пока его голова не уткнулась в ствол дерева.

Злость уже не клокотала во мне. Избавившись от преследователя, я сначала перешла в стадию равнодушия, но кровь человека, сочащаяся сквозь пальцы, крупными рубиновыми каплями, звучно шлепавшимися на траву, начала сводить меня с ума. Запах, растекающийся от нее, пропитывал траву, кустарники, деревья, кружил в воздухе розовой ароматной дымкой, которую хотелось пить и не только губами, а впитывать кожей. Мне не кстати пришло сравнение о жаждущих людях в пустыне, нашедших оазис. И я, как сомнамбула, как щенок на веревочке, двинулась к человеку, все еще державшемуся на ногах.

– Только один глоток, я много не возьму, – от моего шепота он вздрогнул и побледнел, – маленькую капельку, один глоток… – Сладкий запах свежей крови ударил мне в нос, у меня сжался желудок, горло перехватило, в голове застучали молоточки. Красное пятно притягивало меня словно магнитом, я почувствовала зверский голод. И что удивительно, кругом была темнота, а я ясно видела цвет выливающейся из человека крови, как, будто сильное сердце посылало мне подарок с каждым ударом. Можно было разглядеть каждую светящуюся капельку. Я втянула воздух, насыщенный этим волнительным ароматом. Чуть-чуть, только лизну и все, десна набухли и зачесались. Зрение обострилось на столько, что я видела каждую травинку, каждый листочек на дереве, видела движение крови в теле.

Я обогнула дерево с другой стороны, его и мои глаза встретились. Его – прикрытые от боли, широко распахнулись, мои – прикрылись от сладости вдыхаемого запаха. Охранник, дико закричав, попытался убежать, но его хватило лишь на то, чтобы оттолкнуться от дерева и рухнуть на землю. Осколок второго ребра от удара вошел ему с сердце. Наклонившись над ним, я с жалостью смотрела на лежащее передо мной тело: оно не стало пищей, но оно и не будет продолжать жить…

– Охота проведена незаконно… – произнес рядом приятный мужской голос.

Поворот, рывок и я стою вплотную к говорившему, наши носы почти касаются друг друга. Он, удивившись, чуть откинулся назад. Не очень молодой, лет 25, темно русый, в костюме, только вот глаза не совсем человеческие, с отблеском, как у кошки в темноте, и нижнюю губу прижимают небольшие верхние клыки.

Странно, я не боюсь и чувствую себя, чуть ли не хозяином положения.

– Ты кто? – мой голос стал низким и свистящим.

– Это наша территория. – Сказал он, отступая от меня на шаг, и его ноздри начали тонко подрагивать.

– Ты кто? – снова свистящим шепотом произнесла я.

Он был один, и я знала точно, что смогу с ним легко справиться. И он это тоже знал, но почему-то вел себя очень уверенно.

– Юлия! – раздался с дорожки Наськин дрожащий голос. Незнакомец повернул голову в сторону шарахающейся в темноте подруги.

– Это, мое! – я повела головой в ту сторону, – а это – убери.

– Охота произведена незаконно – снова повторил он.

– Он поднял руку на Высшего, убери! – моему повелительному тону мог позавидовать и Нерон.

– Слушаюсь, – незнакомец вмиг опустил глаза и коротко поклонившись, легко поднял тело охранника тело, как будто поднимал не 100 килограмм, а бутылку пива, и исчез, растворившись в воздухе.

– Черт! – по моему телу побежали мурашки величиной с хорошую крысу, а потом стала бить дрожь. Газон, кусты, деревья были пропитаны смертью, даже воздух. Я убила человека, у меня подкосились ноги, голове загудело, к горлу подступила тошнота. Я уткнулась носом в кору. Я убила человека. А может, мне приснилось. Вот сейчас развернусь и все рассмотрю, тела же нет, ни чего нет. Но сил повернуться просто не было, слишком отчетливо стояли перед глазами трава и ствол дерева, залитые кровью, сверкающей драгоценными каплями в лунных лучах. И ночь, недавно глубокая, насыщенная тенями, запахами, звуками вдруг стала плоской, темно-серой и холодной.

– Юлька, ты где? Юлечка, что с тобой, почему ты молчишь? – тоненько кричала Настя, удаляясь по дорожке в сторону клуба.

– Блин, а тут еще этот, с зубами! – вздрогнула я и ринулась по кустам к подруге. – Стой на месте, я скоро, тут кусты колючие.

Найти ее оказалось легко.

– Ой, Юлечка, – она бросилась мне на шею, – Ты как? Ты что такая?

– Какая? – у меня зуб на зуб не попадал.

– Он что тебе сделал? – забеспокоилась подруга, стаскивая с себя кофточку и пытаясь меня закутать.

– Ничего. Он меня не догнал, он просто меня не догнал, – и, посмотрев в испуганные глаза Наськи, добавила, – А больше ни чего и не было!

Хорошо, что в парке было темно, в тот момент, когда мы встретились с Наськой, мое лицо было зеленым, руки тряслись, язык вообще отказывался ворочаться во рту. Подруга, глянув на меня, почувствовала угрызения совести, подумав, что меня трясет от страха. Но это был страх не жертвы, а убийцы.

До самого дома я не могла успокоиться, меня сотрясала мелкая дрожь. Как только мы переступили порог дома, подруга, затолкав меня в горячий душ, бросилась заваривать чай из ромашки, и хотела пожертвовать мне последний кусок вафельного торта. Мне этого торта, что слону, вишенку. Желудок тянуло так, как будто я не ела лет двести. Мы в четыре руки начистили гору картошки, но как я не давилась, не могла проглотить горячий жареный овощ, Настюха вдруг выронила вилку и заботливо пощупала мой лоб:

– Юлия, у тебя ни чего не болит?

– Ничего, – бросила я, оценивая количество оставшейся картошки, прикидывая, что можно еще съесть.

– Твои глаза, – почему-то шепотом сказала она.

– Что, мои глаза?

– Они – фиолетовые…

– А, фиг с ними, послушай, у нас есть еще что-нибудь поесть?

– Ты что, чокнутая? – возмущению Насти не было предела, – чем тебе картошка не подходит? Ты посмотри на себя! – она развернула меня к зеркалу на тумбочке.

Мои глаза были почти фиолетовыми, но не это поразило меня, они были голодными. Я перевела взгляд на подругу. Я хотела есть.

Настя замолкла на полуслове, попятилась спиной в коридор.