Незваные гости - Мелисса Марр Страница 24

Чтобы не нарываться на лишние неприятности, Джек поспешил выйти из палатки сестры. Он чувствовал себя достаточно бодрым для того, чтобы снова отправиться в патруль, но, как справедливо заметила Кэтрин, он не спал уже больше полутора суток. Сейчас он далеко не был уверен, что вообще сможет заснуть. Веррот не позволял бодрствовать несколько суток подряд, вплоть до обморока; он просто уменьшал потребность в отдыхе.

Джек знал, что Кэтрин испытывает отвращение к верроту. Попробовав его первый раз, она всячески старалась избежать его употребления, а когда он пытался настаивать, поднимала такой хай, какого от нее не видывали ни по каким иным причинам. Тут ее не мог убедить даже Эдгар. Если же ей все же приходилось его выпить, она могла или закрыться в своей комнате, или отправиться куда-нибудь в полном одиночестве.

В мире имелось очень много непонятных для Джека вещей, и проблема отношения его сестры к верроту — и к кровососам как расе существ, — стояли на одном из первых мест в их списке. Из всех обитателей Пустоземья Гаруда ближе всего подходил к понятию «друг». Джек даже упомнить не мог, сколько раз на протяжении двадцати с лишним лет он предлагал ему помощь. Возможно, их связывала всего лишь неподвластность старению, которая была присуща и расе Гаруды, возможно, старый кровосос высоко ценил какие-то из идеалов, которые они оба разделяли, а может быть, Гаруде просто нравилось, что Джек постоянно противостоит Аджани. По-настоящему важно было то, что Гаруда, когда требовалось, сам предлагал Джеку помощь и никогда не требовал ничего взамен. Но, несмотря на это, Кэтрин, как только дело касалось кровососов, утрачивала душевное равновесие.

Однако Джек не мог не признать, что ворваться в палатку и напоить Хлою верротом, даже не обсудив этого предварительно с Кэтрин, было не самым изящным решением вопроса. Истина состояла в том, что Хлоя была их слабым местом — при том даже, что Джек еще не обдумал сложившееся положение с необходимой обстоятельностью. Будь у него время отойти от первоначального воздействия веррота, он придумал бы что-нибудь получше, но по какой-то причине, которую он так и не смог понять, на этот раз его сознание затуманилось сильнее, чем обычно.

Он глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Голова у него шла кругом. Сейчас было важно обуздать этот круговорот. Может быть, снова отправиться в патруль? Наверно, ему пошло бы на пользу, если бы он убил кого-нибудь.

Прежде всего следовало бы убрать веррот в палатку, а вот остаться там он не мог. Нужно было посмотреть, как дела у Гектора, — хотя, пожалуй, это был только предлог, а на самом деле он хотел оттянуть столкновение с действительностью, которое показало бы, что заснуть ему удастся не скоро. Если вообще удастся. Будь жива Мэри, все было гораздо проще.

С тех пор как она умерла, ему казалось, что он должен бы горевать по ней сильнее, поскольку между ними существовало взаимопонимание, но это оказалось бы той самой ложью, которой они с Мэри молча договорились избегать с самого начала их союза. Ни он, ни она не питали иллюзий насчет их отношений. Иногда ему хотелось, чтобы такие иллюзии существовали. Пока что он не испытывал ни к одной женщине ничего, кроме физического влечения. Он беспокоился о своей сестренке, он уважал Эдгара настолько, что его отношение к нему можно было бы назвать привязанностью. Но в последнее время это казалось ему недостаточным. Он хотел чувствовать, заботиться о ком-то, помимо своего долга, и если бы он был честен перед собой, то признал бы, что его по большей части волнует лишь дело, да и то в силу привычки.

Опорой ему служила тень идеала, которым он некогда руководствовался, тонкая ниточка, оставшаяся от веры в то, что он сможет исправить их положение к лучшему, если будет делать то, что нужно. К сожалению, эту веру он давно уже утратил. Ни его поступки, ни слова ничего не исправляли. Он уже не сомневался в том, что им предстоит оставаться здесь до самой смерти. Но, даже утратив веру, он не подавал виду, потому что иначе все они лишились бы точки опоры. Теперь Джек был твердо уверен лишь в одном: что он должен делать все, что в его силах, и даже больше того, чтобы сохранить эту кучку людей, неизвестно как оказавшихся в Пустоземье.

Иногда Джек даже сомневался, хочет ли он узнать о причинах, которые занесли их всех сюда, а в другие дни жаждал этого знания, как пьяница, которого трясет в ожидании следующей выпивки. Кусочки правды, которые он мало-помалу собирал воедино, ничуть не успокаивали его, но он не прекращал попыток придать осмысленность их странной участи. Дома, в Калифорнии, его нельзя было отнести к числу богобоязненных людей. Имей он желание исповедаться, ему пришлось бы признать, что он нарушал большую часть заповедей. Причем не единожды.

Бесспорно, он не был хорошим человеком. Это по его вине Кэтрин сначала ввязалась в карточные игры, а потом и стала работать в салуне. Если бы не он, не дошла бы она до такой жизни. Он не уберег ее, не добился того, чтобы она хорошо устроилась или вышла замуж, как подобает леди. Вместо этого он после кончины родителей увез Кэтрин с собой, словно чемодан. И, что еще хуже, он притащил ее сюда, в Пустоземье. Когда он в последний раз стоял в грязном калифорнийском переулке, она цеплялась за его руку, а потом они осознали, что очутились в странном новом мире. Много, много раз он гадал, не мог ли он своими проступками привлечь внимание какого-нибудь бога или дьявола, который выдернул их из дома и забросил в этот кишащий чудовищами мир. И по прошествии двух с лишним десятилетий он так и не придумал, как же наладить их будущее.