Призванные луной - Патриция Бриггз Страница 24

— Отец рассказал мне, о чем беседовал с тобой. — Начал Сэм достаточно спокойно, по мере продолжения в его голосе появились признаки гнева. — Но ты и так должна была все сознавать. Я ничего от тебя не скрывал.

Ни его голос, ни поза не были оборонительными; он действительно не понимал, что сделал со мной — каким бы очевидным мне это ни казалось. Но его сила в том, что он волк доминант. Эта сила подняла меня на ноги, и я только на полпути к нему сообразила, что делаю.

— Послушай, Сэмюэль. — Я резко затормозила, чтобы не коснуться его. — Я устала. День был тяжелый. Не хочу ссориться с тобой из-за прошлого.

— Хорошо. — Теперь голос его звучал спокойно, и Сэмюэль слегка кивнул, словно самому себе. — Поговорим завтра. — Он надел пальто и пошел к выходу, но потом повернулся. — Едва не забыл. Чарльз и Карл увезли тело…

— Мака, — резко сказала я.

— Мака, — мягко повторил он. (Жаль, что он это сделал: от его сочувствия у меня слезы навернулись на глаза.) — Мака отвезли в нашу больницу и пригнали фургон назад. Чарльз отдал ключи мне. Он вернул бы их сам, но ты слишком быстро ушла. Я ему сообщил, что пойду извиняться, и он передал их мне.

— Он закрыл фургон? — спросила я. — У меня там пистолет и ружье, заряженные против вервольфов… — Упоминание об оружии воскресило в памяти кое-что странное. — Да, возле Адама, когда забирала его, я обнаружила шприц с транквилизатором.

— Фургон заперт, — ответил Сэм. — Чарльз отнес шприц в лабораторию; он заявил, что от него пахнет серебром и Адамом. Теперь, зная, при каких обстоятельствах ты его нашла, я попрошу изучить его внимательней.

— Мака использовали в экспериментах, исследовали какой-то наркотик, действующий на вервольфов.

Сэмюэль кинул.

— Помню, ты уже говорила нам об этом.

Он протянул мне ключи, и я взяла их, стараясь не притронуться к его руке. Он улыбнулся, как будто я сделала что-то забавное, и я поняла, что была недостаточно бдительна. Если бы я ничего к нему не испытывала, меня бы не беспокоило прикосновение к его руке. Живя с людьми, я забываю, как трудно что-нибудь утаить от вервольфа. — Спокойной ночи, Мерси, — произнес он и ушел. Комната после его ухода опустела. «Мне лучше завтра уехать», — подумала я, слушая, как снег скрипит под его ногами.

Я в третий раз перечитывала одну и ту же страницу, когда в дверь снова постучали.

— Я принес обед, — послышался приятный мужской голос.

Я отложила книгу и открыла дверь.

Светловолосый молодой человек с непримечательным лицом держал поднос с двумя завернутыми в полиэтилен сэндвичами и парой пластиковых чашек с горячим шоколадом, а также темно-синюю зимнюю куртку. «Может, это и еда, — подумала я, — но если Бран решил выглядеть как стандартный доставщик, то, вероятно, не без причины. Он любит быть незаметным».

Он слегка улыбнулся, когда я не уступила ему дорогу.

— Чарльз рассказал мне, что с Адамом все будет нормально, а Сэмюэль свалял дурака.

— Сэмюэль извинился, — заметила я, впуская его в номер.

На крошечной кухоньке — плита на две горелки, небольшой холодильник и крытый пластиком стол с двумя стульями. Бросив куртку на кровать, Бран поставил поднос на стол и разложил его содержимое так, что с каждой стороны оказались сэндвич и чашка.

— Чарльз сообщил мне, что у тебя нет пальто, поэтому я принес это. И решил, что ты не прочь что-нибудь съесть. Потом можем обсудить, что делать с твоим Альфой и его исчезнувшей дочерью.

Он сел на стул и жестом пригласил меня сесть на другой. Я села и поняла, что целый день ничего не ела — не была голодна. И сейчас не хотела.

Верный своему слову, Бран молчал, пока ел, а я клевала по чуть-чуть. У сэндвичей был привкус холодильника, но какао оказалось горячим, с ароматом зефира и ванили.

Бран ел быстрее меня, но терпеливо ждал, пока я закончу. Сэндвичи относились к категории тех огромных «сабвеев», после которых вы остаетесь сытыми целую неделю[Сабвей — огромный бутерброд с самой разной начинкой, которую кладут здесь же по вашему выбору. Сеть ресторанов, где их продают, называется так же. — Прим. Перев.]. Я съела часть, а остальное завернула в полиэтилен. Бран съел все: вервольфам нужно много пищи.

Моя приемная мать говаривала: «Никогда не держи вервольфа голодным, иначе он присоединит тебя к своему ленчу». И после этого всегда трепала мужа по голове, даже если он был в форме человека.

Не знаю, почему я тогда об этом подумала и почему от этой мысли у меня на глаза навернулись слезы. Мои приемные родители уже почти семнадцать лет как мертвы. Мать умерла, пытаясь стать вервольфом. Как-то раз она сказала, что стареет с каждым годом, а он — нет. Женщин, призванных луной, очень мало, потому что они обычно не переживают перемену. Месяц спустя мой приемный отец умер от тоски по матери. Мне тогда было четырнадцать.

Я отпила какао и ждала, когда Бран заговорит.

Он тяжело вздохнул и откинулся на стуле, держа его в равновесии на двух ножках; его собственные ноги повисли в воздухе.

— Люди так не делают, — заметила я. Он приподнял бровь.

— Что не делают?

— Не балансируют так. Только подростки, выделываясь перед девочками.

Он резко поставил стул на все четыре ножки.

— Спасибо.

Бран старается казаться как можно более похожим на человек, но все равно его благодарность прозвучала чуть резковато. Я торопливо глотнула какао, чтобы он не заметил моей улыбки.

Он оперся локтями о стол и сложил руки.

— Что собираешься делать, Мерси?

— О чем ты?

— Адам — в безопасности и выздоравливает. Мы узнаем, кто убил твоего друга. А каковы твои действия?

Бран может испугать. Он психический — по крайней мере он сам так это называет, если его спросить. А значит это, что он с любым вервольфом может общаться мысленно, мозг с мозгом. Именно поэтому Чарльз мог в лесу говорить за него. Бран использует это свое качество наряду с другими, чтобы держать под контролем североамериканские стаи. Он утверждает, что может заставить других слышать свои мысли, но в обратную сторону это не действует.

В стае шепчутся, что у него есть и другие способности, но какие именно, никто не представляет. Чаще всего утверждают, что он действительно умеет читать мысли. Он всегда точно знает, кто повинен в той или иной неприятности, случающейся в его городе.

Моя приемная мать, обычно смеясь, заявляла, что именно эта репутация делает его непогрешимым: ему стоит только войти в комнату и определить, кто смотрит на него самыми виноватыми глазами. Может, она и права, но когда как-то раз я попыталась выглядеть невинной, это не сработало.

— Уеду завтра утром.

«Очень рано, — подумала я. — Чтобы снова не разговаривать с Сэмюэлем — и начать и искать Джесси». Бран покачал головой и нахмурился.