Племя - Александр Прозоров Страница 24

Моряки то и дело поглядывали на небо, с нетерпением ожидая заката и возможности высадиться на твердую землю, развести костры, поджарить свежую рыбку, а если повезет — то и какую-нибудь местную дичь.

Такой закон мореплавания — день пути и ночной отдых на берегу — был заведен исстари. Даже не Смертоносцем-Повелителем и хозяйками кораблей, а уже дано позабытыми финикийскими, вавилонскими, греческими мореплавателями. И только категорический приказ Посланника Богини заставил их впервые уйти от привычного побережья дальше, чем на полдня пути и пробиваться через бескрайние бездонные водные просторы.

В конце концов Назия тоже заразилась общими настроениями и отдала приказ о стоянке. С малого корабля тут же радостно сбросили буксирный канат, весла ударили по воде — киль зашуршал по песку, моряки тут же попрыгали за борт, одновременно и облегчая судно, и подпирая его плечами, совершили дружный рывок, и вот уже их оставшийся без мачты парусник лежал, наполовину вытянутый на пляж.

С флагманом все оказалось сложнее: подходя к берегу под острым углом, он сбросил якорь на толстом, скрученном из нескольких паутин и обернутом грубой нитью канате. Похожий на каменную палицу с деревянными зубьями якорь вгрызся в дно, одновременно и закрепляясь, и разворачивая корабль, после чего Назия приказала выбросить второй якорь и вытравить оба каната на несколько десятков метров. В итоге судно замерло на плаву в полусотне шагов от берега, носом к открытому морю и накатывающимся волнам.

Кормовой якорь двое гребцов подхватили на руки, прыгнули за борт, погрузившись почти по горло, отволокли немного назад и старательно вбили в песок. Только теперь, когда ее корабль стоял на растяжках, Назия облегченно перевела дух и распустила команду на отдых.

Радостно загомонившие моряки шустро разделись догола, ринулись в воду, неся туники на вытянутых руках, после чего заторопились в густые заросли собирать дрова и хворост. Найл посмотрел на ленивые серые волны, поежился и решил, что лучше переночует на борту. Однако неудобно с твоего кораблика высаживаться, Назия, — повернулся он к командующей флотилии.

— Он почти втрое тяжелее маленьких, Посланник, — пожала плечами женщина. — Команде на пляж его не вынести, а уж обратно на воду спустить и вовсе невозможно. Зато он один берет в полтора раза больше груза, чем два малых вместе взятые.

— А какой в этом смысл, если этот груз толком не выгрузить, не загрузить?

— Почему не загрузить? — удивилась морячка. — С причала это делать очень удобно. А где причалов нет, такие суда не используются. Они ходят только от волока до города, и от города до Провинции.

— Помогите-е!!! — один из моряков выскочил из прибрежного кустарника, рухнул на пляж и, загребая песок руками, скользнул обратно под ветки.

— Семнадцать демонов мне в брюхо! — громко выругался шериф. — А ну, все назад! Сюда! Строиться здесь! В щиты!

— А-а!!! — над травянистой проплешиной промелькнули человеческие ноги.

Найл, ничего не говоря, кубарем скатился в каюту, схватил щит, проверил висящий на перевязи меч, выбежал и, не останавливаясь, прыгнул в воду. Впереди, тяжело расталкивая грудью воду, уже двигались остальные братья с флагмана, сбоку тяжело дышала, держа над головой копье, Нефтис. Позади послышался всплеск от догоняющей их Назии.

— Безоружные, сюда! За стену! — продолжал орать шериф Поруз, подгоняя пятящихся от лесных зарослей моряков. — Быстрее, если жить хотите!

Когда-то, получив в дар от принцессы Мерлью, ставшей правительницей Серых гор, несколько повозок с гарпунами — насажанными на короткие толстые древки костяными зазубренными наконечниками, Найл роздал их морякам. С тех пор они так и остались единственным оружием покорителей водных просторов. С точки зрения северянина Поруза — это просто ничего.

Выбравшись на берег, Найл остановился, перевел дух, оценил тактическое мастерство шерифа, использовавшего все наличные средства для создания максимально прочного боевого построения, а затем, не тратя время на лишние разговоры, растолкал испуганных моряков и встал в общую фалангу, положив правый край щита поверх левого края щита Навула, на его плечо, а своим плечом подперев левый край своего щита — и, одновременно, правый край щита Тритии.

Получившаяся чешуя из множества толстых деревянных щитов по прочности не уступала частоколу — в этом Найл уже имел возможность убедиться — но обладала неизбежной ахиллесовой пятой: стоящий крайним справа воин не мог опереть щит на плечо собрата и был вынужден рассчитывать только на свои силы.

Однако именно туда, на правый фланг, Поруз и поставил единственного оставшегося у братьев жука-бомбардира. — Внимание! — повысил голос шериф. — У нас какая-то нечисть прячется в траве на прогалине и охотится в лесу. Сперва мы прочесываем прогалину, потом…

Найл увидел между стволами желто-красное мельтешение, и мгновенно понял, с кем им придется иметь дело: с тигровой многоножкой. Эти твари и в древности-то вымахивали с человеческую руку длиной, а какого до какого размера их могло увеличить стимулирующее влияние Богини…

Впрочем, до Богини отсюда далеко — а вот передвигаться с невероятной, совершенно непостижимой для наземного животного скоростью многоножки умели везде:

— Враг слева! — только и успел заорать правитель, как ветви кустарника с хрустом полегли на землю, и в строй со страшной силой ударила темно-бурая голова.

Найл поддернул под защиту щита левую ногу и качнулся вперед, чувствуя, что точно так же делают воины слева и справа, но от страшного удара все равно откачнулся назад.

Плечо заныло, но Посланник упрямо выдвинулся на старое место, возвращая прогнувшейся фаланге потерянные полметра, и выглянул над краем щита. Выросший в пустыне, прирожденный охотник, он знал, у многоножки есть три вида оружия: толстая хитиновая голова, ударом которой она легко ломает надкрылья жуков, панцири уховерток и человеческие ребра; ядовитые клыки на передней паре ног, оставленная которыми царапина способна убить человека в течение минуты; и клешни на задней паре ног, которыми она запросто перекусывает руку или ногу.

Ага! В воздухе промелькнул черный клык — правитель вскинул щит над головой и одновременно наугад ткнул мечом снизу, сразу ощутив, как клинок погружается в мягкую плоть. В воздухе запахло мускусом. Слева Трития, скользнув гардой по тыльной поверхности щита, рубанула в появившейся просвет, тут же отдернув руку назад, и запах стал еще сильнее. Найл опустил щит — чешуя фаланги обрела прежнюю прочность.

Многоножка, извернулась, пряча от уколов переднюю часть тела — в строй ударил хвост с щелкающими клешнями. Послышались крики: от неожиданного удара несколько воинов свалились с ног. Найл тихо ругнулся и ринулся вперед, закрывая хищнику обзор своим щитом и одновременно полосуя ее тело. По счастью, Трития и Навул не оставили его одного, поддержав рывок, а бдительная Нефтис, стоящая за спиной — без щита в строю делать нечего — метнула копье, попавшее в сочленение в середине тела. Сулица погрузилась в хищницу почти наполовину, и многоножка, содрогнувшись от боли, кинулась наутек.