Свастика в Антарктиде - Константин Дроздов Страница 24

Она снова посмотрела на меня, но глаза у нее были совсем другие. Теперь она действительно походила на хрупкую беззащитную девчонку. Но это длилось лишь мгновение. Затем ее глаза снова наполнились решимостью:

— Постой, я смогу помочь тебе. Мы сможем определить ее местонахождение прямо отсюда. Наши способности дадут нам подсказку.

Я обратился в слух.

— Ты должен сосредоточиться на ее образе, но представь ее не рядом с собой, а на расстоянии. Не пытайся восстановить образ в подробностях, пусть он будет немного размыт. Жди, когда он обретет четкость сам, а вместе с ним и обстановка вокруг. Закрой глаза и делай, как я говорю.

С закрытыми глазами я начал представлять себе Магдалену. Сколько я так простоял, не знаю, но постепенно образ моей богини действительно стал проясняться, хотя был уже не таким, каким я его запомнил. На глазах девушки была повязка, а на щеке я разглядел ссадину. Еще немного времени, и я увидел, что она привязана к стулу, который намертво прикручен к полу. Голова ее безвольно свесилась на грудь. В тусклом свете лампочки под низким потолком проступили очертания, по всей видимости, подвального помещения с крупной, со следами влаги кладкой стен. Сердце мое сжалось, а затем накатила волна ненависти к тому, кто это сделал.

— Успокойся, — услышал я словно издалека тихий голос Марии. — Постарайся отдалиться от нее, оказаться снаружи помещения.

Следуя совету Марии, я представил, что, словно бестелесный призрак, удаляюсь из подвала, проходя сквозь стены. И вот я уже вижу небольшой двухэтажный особняк с маленьким садиком за высокой стеной, улицу и другие дома вдоль нее. Улица показалась мне знакомой. Еще чуть-чуть, и я удивленно понял, что это та же улица, на которой стоит цветочный магазин Магдалены. Видение пропало. Я снова видел перед собою Марию.

— А почему нельзя перенестись в тот дом, где она находится, как тогда в Северной Африке?

— Для того чтобы это сделать, надо до этого хоть раз побывать в том месте, куда ты хочешь перенестись, запомнив его в мельчайших подробностях, или же иметь там медиума, который передаст его точный образ. Иначе скачок не состоится.

— Ну, что ж, у меня еще есть время. Возьму машину Хорста.

— Возьми мою, иначе будут лишние вопросы.

Я гнал «Опель» Марии на предельной скорости. Когда я въехал в Берлин, начался авианалет. Где-то справа «заработала» зенитная артиллерия, а впереди, подсвечивая небо, гулко и тяжело стали рваться бомбы. Когда я добрался до нужной улицы, в воздухе стоял едкий запах гари. Мимо промчались, одна за другой, несколько машин с пожарными бригадами. Оставив автомобиль в проулке, я направился к нужному дому по противоположной стороне улицы.

Старый особняк ограждала высокая каменная стена в полтора человеческих роста. Небольшие металлические ворота были заперты. Бросив быстрый взгляд через решетку, я торопливо прошел мимо. Огней в доме видно не было, как, впрочем, и в соседних домах. Режим светомаскировки в Берлине соблюдался неукоснительно. Я пересек улицу и, обогнув угол, двинулся вдоль стены вокруг дома, пока не наткнулся на узкую витую калитку. Но и она оказалась запертой. Перемахнуть через нее было бы легко, но я решил пока отказаться от этой идеи — калитка хорошо просматривалась со стороны здания. Пройдя немного дальше, я наткнулся на развалины соседнего дома, в который, по всей видимости, совсем недавно попала авиабомба, и он рухнул на изгородь соседа. Развалины еще дымились. По ним, словно по ступеням, я взлетел вверх и спрыгнул во двор особняка. Прячась за деревьями, я подобрался к черному входу и притаился у стены. Темнота отступала — пожар в соседнем доме разрастался. Если я не ошибся и Магдалена здесь, то во дворе должен быть часовой. Оставлять его в тылу никак нельзя.

Ждать долго не пришлось. В отблесках огня я увидел под одним из дальних деревьев курящего субъекта в плаще с поднятым воротником и в низко надвинутой шляпе. Незаметно подобравшись к часовому сзади, я нанес ему удар рукояткой пистолета по голове, стараясь не убить, а оглушить. Пришел он в себя довольно быстро, но его пистолет был уже у меня, а в горло упиралось острие ножа.

— Отвечай быстро и четко. Сколько в доме твоих товарищей и где госпожа Хартманн?

Бритый налысо субъект молчал, уставившись на меня ничего не понимающим взглядом. Я нажал лезвием на горло.

— Девушка в подвале… заперта. Двое наших в комнате наверху. Это все.

Возможно, он приврал насчет количества своих товарищей, но теперь я знал точно, что пришел по нужному адресу. Настало время принять трудное решение — убить человека, который смотрит мне в глаза. Но если его оставить в живых, наши с Магдаленой шансы выбраться невредимыми резко уменьшатся, независимо оттого, вернется ли он к своим или попадет в руки гестапо.

«К тому же, — подумал я, вонзая ему нож в сердце, — его в итоге всего равно расстреляют, что в НКВД, что в гестапо».

Подойдя к двери и взявшись за ручку, я замер на несколько мгновений в надежде, что открывшиеся во мне неординарные способности помогут и на этот раз мысленно увидеть ситуацию в доме. Но то ли от волнения, то ли по иной причине у меня ничего не получилось. Я медленно приоткрыл дверь. В коридоре было темно, но я, к своему удивлению, видел достаточно хорошо и мог свободно двигаться вперед. Обладая преимуществом в зрении, я почувствовал себя намного увереннее. Вот и лестница, ведущая в подвал. Я спустился к двери — заперта на ключ. Значит, все-таки придется продолжить кровавый путь. Прижимаясь к стене, я стал подниматься наверх. Старая лестница тихонько поскрипывала, но я надеялся, что меня не услышат. Осталось две ступеньки — еще пару шагов, и я окажусь на большой площадке, на которую выходят четыре двери. Где же опасность и почему так тихо? Слышны только крики пожарных на улице. Я сжал «вальтер» двумя руками и замер, обратившись в слух. Самая дальняя дверь бесшумно приоткрылась, образовав узкую щель. В такой темноте противник видеть меня не мог, если только не обладал таким же необычным зрением. Скорее всего, он будет стрелять на слух. Оставив размышления, я выстрелил в щель и бросился на пол площадки в сторону от лестницы. Затем, перевернувшись и прижавшись к стене, я открыл огонь по двери напротив, которая распахнулась настежь, и человек в дверном проеме открыл по мне огонь с двух стволов. Одна из пуль в крошку разбила стену рядом с моей головой, остальные прошли много выше. Наконец, человек в проеме, выронив пистолеты, упал навзничь. Наступила тишина. Едкий запах пороха защипал ноздри. Вскочив на ноги, я быстро сменил обойму и, не включая свет, осмотрел комнаты. Кроме двух трупов, ничего интересного обнаружить не удалось. Вытряхнув из карманов мертвецов все ключи, я побежал в подвал. Подбирая нужный из них к замку, я все-таки не выдержал и крикнул:

— Магдалена!

Когда мне наконец-то удалось вскрыть дверь, я увидел знакомый подвал с тусклой лампочкой под потолком. Магдалена все также сидела на стуле без чувств. Я подскочил к ней, сорвал повязку с глаз, рассек веревки. На плече, под разорванным платьем, был виден след от укола. Я испугался, но, нащупав пульс, несколько успокоился. Она была жива. Я уже хотел взять ее обмякшее тело на руки, как вдруг до моего сознания донесся крик Марии: