Хитник - Михаил Бабкин Страница 24

– Чики-чики! – и, подцепив ногой ближний табурет, пододвинул его под осевшего Глеба.

– Чики-чики, – запоздало ответил Хитник.

Федул, потягивая пиво, молча смотрел на происходящее – ждал, когда ему объяснят, что произошло. И какие будут последствия.

– Действительно, Хитник, – задумчиво сообщил Нифонт, возвращаясь к прилавку и устраиваясь на нём. – Хакнутый мастер-хак, гм, забавно, ничего не скажешь… Доменталился наш Хитник, домозгоковырялся! Впрочем, не он первый, не он последний – помню, был похожий случай, недавно, лет пятьсот тому назад. Я в те времена в Италии промышлял – весёлая страна, весёлые времена! И познакомился там с одним приезжим французом, лекарем-обычником. Он, гад, неявным хаком оказался, прирождённым, причём и сам о том не знал… такое редко, но бывает. Как же его звали-то?… А, вспомнил – Мишель де Нотр Дам! Хороший человек, свойский, даром что обычник… Так чего тот Мишель отчебучил: надрались мы с ним как-то по случаю, знатно надрались – я, между прочим, именно с тех пор спиртное и не употребляю – и заспорили о будущем, о том, что нас всех ждёт. Ну, слово за слово, не сошлись мы во мнениях. И поволок я тогда Мишеля к известной прорицательнице, дипломированной пифии из города Дельфы, что по Италии гастролировала; в закрытую от обычников часть города поволок… блин, совсем от пьянки разум потерял, кретин! Короче, притащил гражданина де Нотр Дама в разъездной филиал Дельфийского оракула, мол, вот тебе дипломированная провидица, которая всё наперёд знает, общайся! Они и пообщались, мда-а… Хакнул её Мишель спьяну на раз, сам того не желая, пифия и мявкнуть не успела – да и то, кто ж мог подобное от какого-то обычника ожидать, тьфу ты!… И даже не копию психоматрицы снял, а попросту всю её сущность в себя перекачал. Нечаянно, под настроение.

Повезло нам, что свидетелей поблизости не случилось, а то был бы Мишелю полный каюк с промыванием мозгов и возвращением в младенческое психосостояние. Ну и мне вломили бы на полную катушку, а как же! За организацию и содействие.

В общем, попёрло с тех пор Мишелю: и будущее предвидеть научился, и знаменитым стал… опять же, деньжата серьёзные завелись. Одно только хреново – та пифия крайне гнусной бабой оказалась, до самой мишелевой кончины пилила и пилила бедолагу, мол, гад-сволочь-мерзавец, все мои лучшие годы на тебя потрачены, чтоб ты сдох… и так далее и тому подобное. Ничуть не хуже какой жены-стервы! Только с женой, хе-хе, развестись можно, а вот как развестись с намертво внедрённой в сознание психоматрицей? Вопрос, вопрос…

– Мишель – это который Нострадамус? – вяло поинтересовался Глеб, потирая виски: конопляная эйфория исчезла, едва Нифонт убрал руки от его головы; взамен пришла неприятная усталость и заныло в желудке. Как сказал бы сведущий гном Федул: «малый отходняк накатил».

– Он самый, – кивнул ангел. – Творческий псевдоним, так сказать… Ну-с, вернёмся к нашим баранам, то есть к Хитнику и его утерянной голове. Знаете ли вы, господа уважаемые, какую – хе-хе, извините за каламбур! – головную боль устроил наш мастер-хак магу Савелию и «Творцам идей»? Нет, не знаете? – Федул и Глеб переглянулись, недоумённо пожали плечами; Хитник с досадой крякнул.

– Где-то около года тому назад пошли слухи, что между Савелием и «Творцами идей» не то что чёрная кошка пробежала – чёрная горгулья пролетела! В чём дело, почему и отчего оно случилось, никто понятия не имел. Правда, поговаривали, что конфликт произошёл из-за некого колдовского артефакта таинственного происхождения… Что, мол, обе стороны крайне заинтересованы в обладании тем артефактом и поэтому между многочисленными сподвижниками-учениками Савелия и «Творцами идей» всё время идут стычки и разборки. А сам артефакт чуть ли не ежедневно переходит из рук в руки… что-то вроде переходящего спортивного приза, несомненно, – ангел кашлянул, достал из нагрудного кармана очередную папиросу, осмотрел её, вздохнул и с сожалением сунул назад. – Уж не ведаю, сколько в тех разборках полегло учеников Савелия и самих «творцов», но уверен – немало. Потому как в газетах о том не сообщалось, умалчивалось, но что мне те газеты! У меня свои источники достоверной информации имеются. Надёжные, проверенные.

– Прям-таки Чикаго тридцатых годов, – поддакнул Глеб. – Сухой закон и раздел зон влияния… Мафия, одно слово.

– Вроде того, – охотно согласился Нифонт, мечтательно щурясь, – эх и весёлое было времечко! Уж я-то знаю, о чём говорю, сам в тех событиях, хе-хе, участвовал… Сторонним наблюдателем, разумеется, – спохватился ангел, – не более, – Глеб и Федул понимающе переглянулись.

– Короче, – ушёл от щекотливой темы ангел, – борьба за артефакт приняла такой размах, что едва не привела к небольшой войне в пределах магической части города… ну, ты, Федул, должен помнить, как несколько месяцев тому назад имперский Наместник объявил о введении чрезвычайного положения – с запретом появления на улицах с шести вечера до восьми утра. Под страхом немедленного ареста и бессрочного заархивирования.

– Должен, – кивнул гном. – Но не помню. Я, видишь ли, тогда в загу… ээ… срочной работой был занят, далеко отсюда, – Федул не глядя махнул рукой в сторону картонных ящиков. – Где-то в тех краях трудился, ага. У кого-то.

– А у вас что, взаправду империя? – удивился Глеб. – Надо же! Вот так живёшь себе в развитом демократическом государстве, ни о чём эдаком и не подозреваешь, а у тебя рядом, можно сказать под боком, настоящая империя приютилась… – гном и ангел, на миг остолбенев от услышанного, в один голос расхохотались.

– Ну ты, брателло, даёшь, – утирая кулаком выступившие от смеха слёзы, просипел гном. – Артист, типичный артист! Комик, гы-гы… Юморист-самоучка, эть как отчебучил!

– А чего я такого сказал? – озаботился Глеб; ангел успокаивающе похлопал парня по плечу рукой, сказал добродушно:

– Ничего-ничего, бывает! Эх, молодость да глупость, прекрасная пора… Ещё неизвестно, кто у кого под боком, хе-хе, ютится! Спасибо, повеселил. Молодец.

– Дальше, дальше-то что? – изнывая от нетерпения, воскликнул Хитник. Нифонт, словно услышав его вопрос, продолжил рассказ:

– Дальше было ещё любопытнее: чрезвычайное положение отменили через два дня, а Савелий и «Творцы идей», по слухам, неожиданно заключили перемирие.

– Это почему же? – заинтересовался Федул, между делом доставая из кармана пистолетный кастет, полюбоваться: очень уж ему та боевая игрушка понравилась. – Решили вместе артефактом попользоваться? Что ж, хороший вариант… Всё ж лучше, чем кровушку друг дружке пускать! Мир, пиво, накрытая поляна и всякое разное, соответственное, – он любовно погладил водочный пистолет, надел его на руку. – Я, как и любой другой эльф, категорически поддерживаю такое решение! Потому что мы, дети вечнозелёных лесов, по определению добрый и неукротимо приветливый народ, славящийся яростным миролюбием… Да мы за мирные отношения вообще кому хочешь глотку перегрызём, в землю вобьем, кишки наружу выпустим! – Федул, в порыве миролюбивой ярости, направил коротенький ствол в сторону прилавочных стеллажей и со всей дури щёлкнул курком. За стеллажами, по ту сторону кирпичной стены, что-то грузно упало; нетрезвый мужской голос с чувством затянул: «На речке, на речке, на том бережочке, мыла Марусенька белые ножки…» – песня оборвалась, стало тихо. Гном, выпучив глаза, в немом изумлении уставился на стену.