Дети Дрейка - Ричард Кнаак Страница 24

— Что-нибудь не так? — Ее молчание Лохиван принял как знак,что она хотя бы отчасти не возражает против его присутствия. Он пристальнооглядел обширную комнату, и его глаза остановились на непрошеном подаркеБеткена. Уголки его рта приподнялись; он поставил свой шлем на стол иисследовал лампу.

— Подарок от кое-кого, пытающегося выклянчить у меняподачку, — объяснила она. Затем, поняв, что так и не ответила на его первыйвопрос, добавила: — Ничего. Все нормально. Я как раз собиралась пойтиотдохнуть.

Лохиван поставил лампу обратно.

— Тогда мне, наверное, не следует надоедать тебе. Я могувернуться днем.

Шарисса не могла не почувствовать что-то неладное. Оназнала, что скрыла сама от Лохивана, но нет ли чего-то еще, о чем не сказал ейон?

— Лохиван, что ты знаешь относительно Темного Коня? — Егоглаза сказали ей, что она правильно поняла причину его появления здесь. Слишкомуж все совпадало — даже если вспомнить предыдущие посещения Лохивана.

Он промолчал, но теперь крошечное пламя — возможно, он вмалой степени прибег к магической силе — возникло на кончике его указательногопальца. В масляной лампе ожил огонь…

Шарисса снова перечла свои заметки о составлении плановподземелий. «Ну, теперь все будет в порядке, — думала она. — Лишь бы они толькосделали так, как здесь описано, и позволили мне заняться чем-то другим!»

Она оторвала взгляд от своей работы, побуждаемая крайнестранным ощущением, что не обратила на что-то внимания — на какое-то событие, окотором ей следует вспомнить. Если учесть, что она взяла на себя многиеобязанности своего чересчур загруженного отца, не говоря уже о ее собственныхисследованиях, Шариссу не удивило, что она могла о чем-то позабыть. Ее глазарассеянно блуждали по комнате, пока она пробовала сообразить, что же это.

Ее взгляд остановился на масляной лампе, которая яркосветила, несмотря на то что горела уже несколько часов. Волшебница разглядываласе некоторое время, найдя, что пламя выглядит как-то странно, но она не смоглабы в точности объяснить, что же в нем неестественного.

Следует ли ей потушить лампу? Отчасти она понимала, чтомасло тратится бесполезно, однако это представлялось настолько маловажным, чтоедва ли стоило трудиться. Она вполне могла погасить се, когда закончит работу.Это много времени не займет, ведь так?

Все же, когда она вернулась к работе, се мозг отказалсяоставить лампу в покое. Как будто в этом заурядном предмете сосредоточилсясмысл се существования.

«Я лишь погашу пламя и уберу эту лампу прочь». Должно быть,она уж очень засиделась, если се настолько заботит подобная мелочь. Шариссаслегка приподнялась со стула, но затем се внимание вновь обратилось к страницес заметками относительно восстановления зданий. Волшебница уселась и началачитать. План имел свои достоинства, но разве она не читала уже нечто подобное?Чем больше она изучала примечания, тем больше недоумевала, откуда ей знакомыэти предложения.

Пергамент выпал из ее руки. В нижней части листа излагалсяанализ этого плана — ее почерком и с указанием сегодняшней даты!

— Серкадион Мани! — выругалась она. Неудивительно, что текстпоказался ей знакомым; теперь она вспомнила, как читала его и потом добавляласвои предложения. Как она могла позабыть об этом? Неужели она настолько усталаза этот вечер?

Тень на столе плясала, как живая. Шарисса повернулась ипосмотрела на лампу, от которой — и она знала это — она в какой-то моментсобиралась избавиться.

Волшебница поднялась со своего стула с такой яростью, чтосияющий шар, который она создала для того, чтобы осветить комнату, моментальнопревратился в маленькое солнце, а стул сам по себе опрокинулся назад, словнопытаясь избавиться от нее. Шарисса подавила в себе желание возвратиться к своейработе и начать снова те исследования, которые она уже прекратила.

Чем ближе она подходила к лампе, тем сильнее становилосьпламя. Движения молодой волшебницы становились все медленнее и медленнее. Онаподстегнула себя, ощущая, что иначе никогда не сможет даже дотянуться рукой донее.

Шарисса прикрыла глаза, когда ее пальцы приблизились кпламени, потому что оно не только пылало так же ярко, как ее собственныймагический шар, но еще и гипнотизировало ее.

— Ты провела меня прежде! Снова это не удастся! — прорычалаона безобидного вида лампе.

Пламя поднялось высоко, едва не заставив Шариссу отдернутьпальцы, чтобы не обжечься. Однако она опомнилась и снова потянулась вперед,чтобы закончить сражение с хитроумной ловушкой.

— Не получилось!

Языки голодного пламени лизали ее руку, стремясь закоптить исжечь ее тонкие пальцы, а затем превратить их в пепел. Так бы и случилось,окажись на месте Шариссы кто-либо другой. Вначале инстинкт заставил ееотдернуть руку, но мозг напомнил ей, что она, в конце концов, принадлежит кнаиболее могучим волшебникам своего народа. Эта жалкая вещица перед нею былаумно сделанной, но не такой уж и могучей игрушкой, и основная ее силазаключалась в ее неприметности. Теперь, когда она знала, какое оружие выбралвраг, все было легко. Лишь гипнотический свет лампы заставил ее так долгозадержаться здесь.

Ее ладонь опустилась на язычок пламени и накрыла его —Шарисса держала ее, пока не появилась уверенность, что угрозы больше нет.Простая проверка с помощью высших чувств уверила ее, что лампа снова всего лишьлампа. Пока та не светила, она не могла воздействовать на разум Шариссы. Именнотак волшебница в первый раз и уклонилась от ее коварства — для того, чтобы вовторой раз оказаться его жертвой…

«Лохиван!»

Она знала, что гнев и растущая усталость могли привести копрометчивым выводам в тот момент, когда ей следует мыслить ясно, но это,похоже, становилось неважным, чем больше она думала о предательстве. Лохиванаона всегда считала хорошим другом, почти таким же, как Геррод… которыйпредупредил ее, что хорошие отношения с его братом не значат ничего, когдаглава клана отдает приказ.

— Лохиван, будь ты проклят!

Тезерени и в самом деле захватили Темного Коня. Онавспомнила теперь все, включая тот краткий контакт между нею и угольно-чернымскакуном. Да, Шарисса не могла больше ощущать присутствие вечноживущего, нознала, что след приведет к дрейкам и их повелителям.

— Лохиван, тебе с Баракасом лучше молиться вашему ДраконуГлубин, чтобы Темный Конь не совершил побег и не взялся за вас!