Книга шипов и огня - Рэй Карсон Страница 24

Несколько дней спустя я и Химена снова избегаем обеденного зала, предпочитая обедать в кухне. Сегодня подали дичь под пикантным смородиновым соусом. Главный повар измотан больше обычного, он вряд ли меня узнает, трудясь над несколькими порциями полло-пибил. Я удовлетворенно жую, наблюдая за тем, как он приправляет куриную грудку чесноком и тмином, сбрызгивает подбродившим апельсиновым соком и заворачивает в банановые листья.

— У нас сегодня гости? — спрашиваю я с набитым ртом.

Повар подскакивает.

— Это любимое блюдо короля. Он специально попросил его на ужин.

Я проглатываю непрожеванную пищу и вздрагиваю от вставшего комка в груди.

— Вы хотите сказать, он возвращается?

Он закапывает в уголь куски мяса.

— Вернулся накануне.

Оленина превращается в камень у меня в желудке. Алехандро вернулся. И даже не сказал мне.

Я тащу свою нянюшку обратно в комнаты, чтобы привести себя в порядок и надеть новую юбку. Химена сделала так, чтобы ткань не прилипала к ногам мокрой простыней, а словно бы парила вокруг них. Еще я хочу причесаться и, может быть, немного подкрасить губы.

Когда мы входим, Косме стоит на балконе. Она выбивает деревянной дубинкой коврик из овчины, перекинутый через парапет. Она не поворачивает головы при нашем появлении, но кричит:

— Его величество заходил в ваше отсутствие!

— Правда? — Я не хочу доставлять ей удовольствие проявлением интереса.

— Он хотел, чтобы вы присутствовали сегодня на приеме в честь принца.

Я не слыхала ни о каком приеме.

Это очень странно. Я никогда не была любителем пиров и балов, даже ежегодного Торжества Освобождения. Но меня все равно раздражает, что я ничего не знала о готовящемся празднике. Я чувствую себя одинокой и чужой. Отчасти я и сама виновата в неопределенности моего статуса здесь, я знаю. Возможно, все было бы немного иначе, обедай я с придворными или прояви я какой-то интерес к делам во дворце.

Косме отодвигает пальму в горшке, чтобы освободить место для встряхивания коврика. Я вздрагиваю при мысли о Божественных камнях, спрятанных в мягкой земле.

— Где будет проходить прием? — спрашиваю я, чтобы отвлечь ее от пальмы.

— Король сказал, будет парадное шествие в Зале приемов. Вы будете стоять на помосте вместе с Советом Пяти. Я покажу вам, куда идти.

Стоять на помосте — значит быть ужасно заметной.

— Благодарю, Косме.

Она хмыкает и делает книксен с совершенно безэмоциональным лицом.

Зал приемов ослепительно сверкает. Он длинный, прямоугольной формы, с высоким арочным потолком, украшенным розами и гигантскими шипами. Люстры висят ровной линией от помоста до двойных дверей. Троны кажутся особенно вычурными с их позолотой и пухлыми бархатными подушками, а спинки их дважды превышают человеческий рост.

Король не поднимается, чтобы приветствовать меня, но улыбается и целует мою руку. Я занимаю свое место на помосте среди членов Совета, немного позади трона Алехандро, видя из-за его головы всю знать. Мое положение кажется мне весьма привилегированным, пока княгиня Аринья не кладет будничным жестом руку на пустующий трон. Ее претензия отчего-то выглядит вполне правомерной. Может, потому что в этом отталкивающем месте она — единственное проявление настоящей красоты. На ней платье цвета слоновой кости, корсета нет, и ткань легко и свободно спадает от сборки под грудью. Она смотрит на короля мягким сияющим взглядом. Так выглядят люди, наевшиеся мангового пирога до головокружения.

Алехандро игнорирует ее, продолжая обозревать гудящую толпу подданных.

За моей спиной высокой колонной вырастает лорд Гектор. Я ощущаю его теплое дыхание на своем ухе.

— Будучи принцессой Оровалле, вы можете не преклонять колен, когда войдет Его Высочество.

Я благодарно улыбаюсь ему.

Вдруг гул стихает, тишина опускается на зал, и как будто волна проходит по людям — все они поворачиваются к дверям. Я слышу первые аккорды «Триумфального входа», которые поначалу звучат тихо, но потом виолы переходят в крещендо, и двери растворяются.

Входит группа людей, свет падает на них сзади, и с такого расстояния их трудно рассмотреть. Присутствующие массово падают на колени. По мере их приближения музыка усиливается. Шествие возглавляет мальчик. Он маленький и неторопливый, и больше всего его интересует, как при каждом его шаге подскакивают кисти на дерзких красных туфлях. Я сдерживаюсь, чтобы не засмеяться.

Он шагает вперед по прямой. Худая женщина с узким лицом периодически его подталкивает. Наконец он подходит достаточно близко, чтобы я могла его рассмотреть. Маленький Розарио — копия отца, у него те же глаза цвета корицы и темные вьющиеся волосы. Но есть что-то неуловимое в линии его подбородка и скул, что говорит о наличии и другой крови. Интересно, о чем думает Алехандро при взгляде на сына? Видит ли он собственную тень или вспоминает женщину, которую он любил и потерял?