Город, где умирают тени - Саймон Грин Страница 24

Чучело долго стояло не двигаясь, затем медленно повернуло голову и уставилось на Харта. В вырезанных улыбочке и пустых глазницах не было ни тепла, ни эмоций, но в пристальном взгляде, показавшемся Харту замораживающе жутким, чувствовалось неторопливое, взвешенное обдумывание. Его словно тщательно изучил, оценил и признал виновным некий безмолвный суд, апелляцию на вердикт которого подавать было некуда. Харт невольно шагнул назад, и пугало подалось к нему. Время резко приказал Джеку остановиться, однако пугало продолжало молча надвигаться на Харта, в то время как он отступал. Не говоря ни слова, Джек двигался в полной тишине, нарушаемой лишь царапающим звуком деревянных ног по деревянному полу, однако Харт по-прежнему остро чувствовал некое намерение в его медленном, неспешном наступлении.

Время зашел за спину пугалу и позвал его — в голосе старика прозвенел нарастающий гнев — и в конце концов взял его за руку. Джек стряхнул ее, даже не оглядываясь. В безжизненном теле чувствовалась неестественная силища, и проснувшееся вдруг в Харте какое-то первобытное чутье подсказало, что если Фетч схватит его, то разорвет на куски легко, как ребенок тряпичную куклу. Спиной Харт врезался в стену, и отступать стало некуда. Дыхание его было поверхностным и частым, как у птицы, в клетку к которой забрался кот, однако мысль о сопротивлении Харту по-прежнему не приходила в голову: отчего-то он знал, что это бесполезно, что Джека Фетча человек остановить не в силах.

Затем раздался крик, следом вопль, и одетая в траур фигура яростно бросилась на Джека, заставив его качнуться в сторону. Маделейн Креш оседлала спину пугала, как жокей, обняв ногами его руки пониже плеч и раздирая ему лицо-репу руками. Мгновенно восстановив равновесие, Джек потянулся вверх руками в кожаных перчатках. Мэд плюнула на них и полоснула ближайшую кисть ножом. Не обращая внимания на атаки Мэд, Джек крепко ухватил ее за руки и легко стянул со спины. Опустив девушку на пол, он с силой оттолкнул ее в сторону. Мэд вновь подскочила к пугалу и нанесла три стремительных удара ножом в его тряпичное пузо, но ни капли крови не вытекло из прорезей в рубахе. Глупо раскрыв рот, Мэд замерла, а пугало вновь переключило внимание на Харта.

Эш сделал шаг и встал между ними, его побелевшие беспокойные глаза сфокусировались на пустых глазницах пугала. И тут, ухватив вдруг истинную суть Джека, Эш ужаснулся. Испытав на себе его мощь, отступила и Мэд. Даже Харт отчасти почувствовал эту мощь, и, хотя она не была направлена на него, кровь его застыла в жилах. Джек Фетч стоял и пристально глядел на мертвеца, а затем, протянув руки в кожаных перчатках, взял Эша за руки и осторожно, но уверенно сдвинул в сторону. Эш споткнулся и чуть не упал, будто одно лишь прикосновение рук пугала вытянуло из него все силы. Затем Джек вновь взглянул на Харта и, неторопливо шагнув вперед, очутился прямо перед ним — от пугала несло спертым запахом прокисших опилок, и, вдохнув, Харт почувствовал, как они больно оцарапали ему горло.

«Он пришел за мной, — промелькнула единственная мысль. — Вот так он приходил за моими родителями, но уже не застал их. Теперь он пришел за мной».

В комнате повисла тишина, Время, Мэд и Эш беспомощно наблюдали за происходящим. Из всех присутствующих лишь Время не сделал никакой существенной попытки остановить Джека, наверное оттого, что знал: коль скоро Фетч начал действовать, ничто не в силах его удержать. И в то время как Харт остановившимся взглядом широко распахнутых глаз смотрел на Джека, тот, резко дернувшись, упал на одно колено и склонил перед ним голову. А затем поднялся, развернулся и пошел прочь, выйдя через приоткрытую дверь. Вздох облегчения буквально взорвал тишину, и Время с удивлением посмотрел на Харта:

— За все то время, что я знаю Джека, он никому не кланялся. Даже мне.

— Ну, и что это значит? — спросила Мэд, неохотно убирая нож.

— Не знаю, — отрывисто сказал Время. — Однако чрезвычайно любопытно. Мне надо подумать над этим.

Харт с трудом прочистил пересохшее горло, и, когда наконец смог заговорить, голос его был ровным и бесстрастным:

— А вы посылали… этого к моим родителям, когда они решили уехать из Шэдоуз-Фолла? Из-за него они боялись возвращаться сюда?

Время в задумчивости поджал губы, прежде чем ответить:

— Пророчество, касавшееся тебя и твоих родных, было раздражающе туманным и неконкретным, как и большинство прорицаний такого рода, но общий его смысл был достаточно очевиден. Судьба Двери в Вечность и города в целом неким образом теперь связаны с тобой. Если б ты не уехал, тебя бы не тронули — лишь наблюдали бы и делали выводы. Мы могли бы воспрепятствовать твоему отъезду, но решили не делать этого. Для всех людей и нелюдей у Шэдоуз-Фолла одна политика: стараться обращаться с ними только цивилизованными методами.

— Ага, — хмыкнул Эш, — особенно если цивилизованные методы внедряет Джек Фетч.

— Ну вот, — сказал Харт, не пряча глаз от пристального взгляда Времени, — я вернулся, и что вы намерены делать?

— Наблюдать и пытаться понять, — спокойно ответил Время. — Пойми, пожалуйста, и ты, Джеймс: Шэдоуз-Фолл — прежде всего. Миру необходимо такое место, где границы возможного тают и все заблудившиеся души могут наконец отыскать путь домой. Дверь в Вечность — это «клапан избыточного давления», через который мир может безопасно выпустить «пар», то есть избавиться от вещей, которые ему больше без надобности. А ты, мой мальчик, одним только своим присутствием здесь олицетворяешь собой угрозу всему этому. Если Дверь когда-либо будет уничтожена или же исчезнет город, духовное потрясение швырнет мир в пропасть безумия и насилия. Пожары будут полыхать вечность, и падет ночь, которой не будет конца. Есть во Вселенной силы, которыми нельзя пренебрегать, Джеймс, ни в Шэдоуз-Фолле, ни за его пределами.

— Так чего же вы ждете от меня? — спросил Харт.

— Не знаю, — сказал Дедушка-Время. — Но, полагаю, ответы надо искать в твоем прошлом — в тех временах, когда прозвучало пророчество. Почему бы тебе не сходить домой повидаться с родными? Леонард может показать дорогу.

— Хорошо, — кивнул Харт, — пожалуй, это мне по душе. Мы можем идти?

— Конечно, мой мальчик, ступайте. Однако на дорожку я дам тебе кое-что — это согреет тебе кровь.

Он подал знак Мэд, и та протянула им неведомо откуда взявшийся поднос с четырьмя крошечными фарфоровыми чашечками. Время взял одну, осторожно отпил и улыбнулся. Эш и Харт взяли по чашке, Мэд забрала последнюю. Девушка невинно и чуть лукаво улыбалась, и Харт дождался, пока Мэд выпьет первой, что она и сделала с невероятным апломбом. Харт одним глотком осушил свою чашку и выпучил глаза, — содержимое остро обожгло ему горло. Язык завернулся к небу и онемел, глаза крепко зажмурились так, словно им никогда уже не суждено открыться.

— Что за гадость? — выдавил он наконец.

— Саки, — ухмыляясь, сказала Мэд. — Мощная штука, если впервой.

Эш тоскливо поглядел на свою чашку и улыбнулся Харту:

— По крайней мере, ты не можешь отрицать, что тебя не предупредили, Джеймс. Уверен, в следующий раз, когда твой двойник из будущего что-нибудь предречет тебе, ты не пропустишь это мимо ушей…