Рождение Юпитера - Максим Хорсун Страница 24

А вот Огр Мейда готовился чернить молодых людей перед Пермидионом. Судя по всему, он станет добиваться для Шелли и Брута Бейтмани по меньшей мере ссылки на гелиостанцию в окрестностях Юпитерекса. А еще лучше – смертной казни путем утопления в Большом Темном Пятне Нептунии.

Предстоящих трайтонских событий Шелли пока не боялся. Надутый, самонадеянный мешок Огр Мейда мог и не мечтать о том, чтобы достать его жирными руками. Старик Юлиус, почтенный иерарх прайда Шелли, за любимого родственника лично перегрызет дедушке Огру горло. Если, конечно, раскопает нужную часть тела среди многочисленных подбородков благородного Мейды.

Другое дело – Брут. Ведь даже он, Шелли, не преминул осудить молодого иерарха Бейтмани. И за трайтонскими божками не станется. Более того, в столице Сопряжения к гордым иерархам внесистемных прайдов относятся с прохладцей. Бруту за свое помрачение придется испить чашу до дна.

Именно так: за временное помрачение рассудка. Это самое мягкое определение, которое Шелли давал провалившейся затее Брута.

Он сжал кулаки, заскрипел зубами. Временное помрачение рассудка – так давным-давно трое друзей решили назвать бред Ай-Оу о телепатическом путешествии к альфе Центавра.

Теперь, произнося имя молодого иерарха Бейтмани, каждый станет прикладывать палец к виску, как это делают сейчас, говоря об Ай-Оу Тэге.

Почему-то они все оказались чересчур склонными к временным помрачениям рассудка.

Под сводом заплясал луч лазера.

– Займи свое место, благородный. Мы приближаемся к Плутонии, – сообщила ему голограмма офицера, ответственного за арестованных.

Шелли смиренно склонил голову и побрел к лифтам.

Опустился на два уровня ниже. Маневры около Плутонии Шелли воспринимал исключительно как досадную проволочку. «Скорее бы добраться до Трайтона, – думал он, прислонившись лбом к холодной металлической панели, – пусть все встанет на места… Если Пермидион примет сторону Огра Мейды, тогда – что ж! – мы с достоинством, как велит благородная кровь, понесем наказание. А если нет, то я продолжу решать задачу задач и не потрачу больше ни минуты времени на праздное».

Он опустился на нужную палубу, однако почему-то прошел мимо своей каюты и заглянул к Бруту.

– О, Шелли! Поэт и звездный скиталец! Приветствую! – Молодой иерарх Бейтмани зацокал языком. Он лежал, беспечно растянувшись на ложе. Лень и скука во плоти. А может, меланхолия и тщательно замаскированное отчаяние.

Внутри стеклянного шара, парящего у изголовья ложа, Шелли разглядел хрупкую фигурку Кассандры. Девочка болтала со своей игрушкой: розовой кошкой с непропорционально большой головой. Трогательную беседу записала одна из камер внутреннего наблюдения Пирамиды Бейтмани, и Брут сохранил файл на память.

«Я бы хотела быть похожей… ну, на брата». – «Ах, конечно, – промурлыкала кошка, – а почему?» – «Он научил меня играть на сангите «Травушку-кузнечика», – ответила Кассандра, смешно морща лоб. «А он играет с тобой?» – «Он? А! Ну да. Давно играл. В «Парад планет» играл, в «Ловкость». – «А теперь? Играет?» «Играет, – соврала Кассандра, но тут же поправилась: – Только он все время занят… Вообще, папа со мной тоже играл, – добавила девочка некоторое время спустя. – Только его убили. Ну, в этой дурацкой Партии».

У Шелли защемило сердце.

«Брут, негодяй! Мог бы уделить несколько часов драгоценного времени младшей сестре! Сколько нужно ребенку, чтобы он почувствовал себя счастливым? Если вдуматься – сущий пустяк! Любой взрослый справился бы с задачей, даже не вспотев!»

Кассандра подняла голову и посмотрела в камеру: неулыбчивая, белокожая девочка в темном платье. Она была симпатична Шелли; Шелли предвидел, что лет через десять Кассандра превратится в женщину-загадку, и половина Сопряжения сойдет с ума от желания породниться с внесистемным прайдом. А ведь она осталась на Седне одна. Одна во главе самого многочисленного внесистемного прайда.

– Ты заметил: наши повелители направляют «Экскалибур» на Плутонию? – спросил Брут. Щелчком пальцев он погасил «картинку» внутри шара.

Шелли немедленно вернулся с небес на землю. Подошел к низкому столику, на котором Брут держал шкатулку с «колючкой». Поднял шкатулку, – она была очень легкой и какой-то скользкой на ощупь. Не глядя на Брута, швырнул ее в ближайшую переборку. Клубы оранжевой пыли неспешно, с ленцой, поползли по вертикальной плоскости вниз. Прилипая к переборке то одним боком, то другим, прокатилась и упала на палубу открытая шкатулка.

– Совершенно верно, благородный, – сказал тогда Шелли, – налицо двувекторность гравитационного поля. Мы у поверхности планетоида.

– Ближе некуда, – согласился Брут и похлопал ладонью по одеялу: – Падай же, поэт, падай! Чего уж теперь: пошалил и будет.

Шелли сел, чувствуя неловкость. Действительно, выходка со шкатулкой была донельзя мальчишеской. Нравится Бруту засорять слизистую оболочку носа едким порошком, – его право. Все благородные свободны…

– Объясни, не сочти за труд, почему Огр Мейда излучает в наш адрес столько ненависти? Так ведь и облысеть можно! – Брут провел ладонью по коротко остриженным волосам. – Или, быть может, мне показалось?

В глубине крейсера что-то зарокотало, и переборки на миг пронзила вибрация. Закачался балдахин над ложем Брута.

– Сели! – констатировал молодой иерарх.

Шелли пожал плечами, задумался. Начал издалека:

– Относительно доброго расположения дедушки Огра… я слышал не меньше дюжины различных версий…

– О! – Брут вскинул подбородок. – Дюжина причин желать нам смерти! Можно услышать хотя бы одну?

– Ты, наверное, удивишься, но дедушка Огр в самом деле приходится мне родственником. И в самом деле – дедом.

– Ха! – вырвалось у Брута.

– Судя по всему, – продолжил Шелли, – Огр Мейда желал поправить материальное положение своего прайда. Для этого он выдал дочь Александру, мою мать, за моего отца – Фредерика Шелли. Он предполагал урвать долю в управлении финансовыми делами Шелли…

– Это возмутительно! – усмехнулся Брут.

– Но ни отец, ни прадед Юлиус и близко не подпустили новоиспеченного родственника к экономике Пирамиды. Стоит ли говорить, как сильно тогда негодовал Огр Мейда! Он призывал мать встать на его сторону, однако та не предала интересы своего нового прайда.

– Сейчас твой… благородный дедушка не выглядит таким уж нищим и обделенным.

– Ты бы видел его Пирамиду, Брут! Хотя… Старому пройдохе удалась иная махинация, – сквозь зубы проговорил Шелли. – Какая именно – мне не известно. Но теперь он имеет куда большее влияние в Пермидионе, чем мог бы получить благодаря нашему прайду.

– Что ж, все ясно, – Брут потянулся, зевнул. Потом вдруг спросил: – А как давно ты расстался с Климентиной?

– Бру-у-ут!.. – уныло протянул Шелли.

– Помнится, ты был без ума от нее.