Блик - Рейвен Кеннеди Страница 24

– А вот щека могла бы зажить и получше, – задумчиво произносит лекарь, растягивая букву «ч» так, словно язык хочет утянуть ее с собой. – Вы не прикладывали лед, как я вам советовал?

– Нет, прикладывала… – говорю я, пытаясь не дать вине просочиться в мой голос. – На пару минут.

Ходжат вздыхает и качает головой, неискалеченный уголок его губ разочарованно опускается.

– Никто никогда не прикладывает лед… – ворчит он себе под нос.

– Сегодня же приложу, – быстро заверяю я.

– Разумеется, – отвечает Ходжат, закатив карие глаза, словно вовсе мне не верит. – Если хотите, могу приготовить вам еще один тоник для снятия боли? Если позволите осмотреть ваши ребра, это…

Я тут же замираю.

– Нет, спасибо.

Ходжат вздыхает.

– Вы – те, что от Мидаса, – та еще недоверчивая компания.

Тело у меня деревенеет.

От Мидаса. Он видел других.

Мне с превеликим трудом удается не запрыгать от нетерпения.

– И в чем же наша вина? Ведь мы пленники армии Четвертого королевства.

– Все мы чьи-то пленники, даже того, в чем нам претит признаться.

Я хмурюсь на его слова, но у меня нет времени над ними раздумывать.

– Вообще-то, я как раз шла сейчас к ним. Я могла бы помочь вам уговорить их на лечение, если вы не против со мной пройтись.

Скверно я вру. Знаю, и, судя по взгляду Ходжата, лекарь тоже это понимает.

– А вам разрешили? – с сомнением спрашивает он.

– Да, – поспешно отвечаю я.

Видимо, он не клюет на мое вранье, поскольку качает головой.

– Если хотите увидеться с остальными, сначала нужно получить разрешение командира.

Разочарованный вздох шипением просачивается между зубами.

– Пожалуйста, – умоляющим тоном прошу я. – Я не доставлю вам проблем. Просто хочу удостовериться, что они живы. Ведь вы же, как лекарь, должны меня понять? – Дешевый прием, но иногда они имеют свойство окупаться.

На решительном лице Ходжата появляется сочувствие, и на мгновение мне кажется, что я его уговорила. Но потом он качает головой.

– Не могу, миледи. Простите.

– Я ее отведу.

Мы вздрагиваем, когда рядом с нами внезапно появляется еще один солдат. Она словно материализовалась из тени.

Я так потрясена, видя солдата-женщину, что мгновение могу только неприкрыто глазеть на нее. На ней кожаная форма черного и коричневого цветов, на бедре меч, на лице – самоуверенность.

У женщины красивая гладкая кожа цвета умбры, теплые оттенки которой расцветают на яблочках ее щек. Черные волосы коротко острижены и вычурно выбриты. Сначала узоры кажутся мне заостренными лепестками, но, приглядевшись, вижу, что на самом деле это острые кинжалы, остриженные подобно короне, зубцы которой направлены вверх.

– Кто вы? – спрашиваю я, мой взгляд прикован к небольшому проколу над верхней губой. Точно посередине губы вставлен обломок дерева, на котором виднеется крошечный сияющий красный камень.

Женщина не отвечает мне, ее внимание обращено на Ходжата.

– Лекарь, сходи-ка поужинай, пока эти мерзавцы не прикончили всю еду.

У него резко опускается левая сторона рта, и это хмурое выражение больше уместно для гримасы.

– Скоро. Нужно помешать еще по меньшей мере минут пять, а потом можно остужать. – Ходжат переводит взгляд с воительницы на меня, а потом обратно. – Уверена, что с леди все будет в порядке?

Он по-прежнему обращается со мной как со знатной дамой, не бросает пошлые намеки, не относится ко мне как к заключенной. Трудно не проникнуться к Ходжату симпатией, когда он так себя ведет.

Женщина ухмыляется.

– Уж сопроводить нашу золотую пленницу я в состоянии.

Ходжат сомневается.

– Командир…

– Да ничего. – Она хлопает его по плечу, успешно отвлекая. – Удачи с помешиванием, лекарь.

Ходжат бросает на меня непроницаемый взгляд, но потом отворачивается к своему котелку, помешивает и смотрит на смесь так, словно занимательнее ничего в своей жизни не видел. Тревога ползет по спине, как насекомое по простыням.

Женщина осматривает меня с головы до ног.

– Ну что, пойдем, увидимся с твоими наложницами?

Я снова смотрю на Ходжата, но он демонстративно игнорирует нас.

Прочищаю горло.

– Ведите.

Я с опаской иду с ней нога в ногу. Мое желание увидеться с остальными перевешивает все имеющиеся у меня сомнения. К тому же Ходжат наверняка бы предостерег, будь воительница дурным человеком.

Ведь правда?