Корона из золотых костей - Дженнифер Ли Арментроут Страница 24

– Идем, Поппи. – Мама потянула меня за руку…

Голос выдернул меня за пределы цветного водоворота и небытия.

– С этого момента я не знаю, что будет дальше.

Голос звучал ближе, но был еще более усталым, чем в прошлый раз. Казалось, каждое слово дается говорящему с трудом и он быстро теряет силы.

– Она дышит. Ее сердце бьется. Она жива.

– Это все, что имеет значение, – ответил другой голос, который стал менее напряженным. – Тебе нужно поесть.

– Я в порядке…

– Чушь. Ты едва можешь взобраться на лошадь и держаться в седле. Ты потерял слишком много крови, – возразил другой. – Она рано или поздно проснется, и ты знаешь, что будет. Ты не сможешь о ней позаботиться. Предпочтешь, чтобы Нейлл или Эмиль услужили тебе или же пусть они услужат?..

– Нейлл, – рявкнул он. – Проклятье, позовите Нейлла.

Раздался грубый смешок, и я опять провалилась куда-то, только чуть позже услышав:

– Отдохни. Я присмотрю за вами обоими.

* * *

Я опять отключилась, но на этот раз иначе. Я уснула. Уснула глубоким сном, до меня долетали обрывки слов. Но теперь я осознала… что у меня есть тело. Что-то теплое и влажное коснулось моего лба, щеки. Мягкое. Тряпка. Ею провели по моим губам и под ними, по моей шее и между грудями. Тряпка исчезла, и послышался звук – плеск воды.

Затем тряпка вернулась, скользнула по моим голым рукам и между пальцев. Прикосновение было приятным. Оно убаюкало меня, я опять погрузилась в глубокий сон.

Я снова была ребенком и цеплялась за окровавленные руки мамы.

Они пришли, как и предупреждал тот человек. Крики. Вокруг столько криков, и визг тех существ снаружи – они скреблись и царапали когтями окно, пытаясь попасть внутрь.

– Отпусти, малышка. Поппи, тебе нужно спрятаться…

Мама застыла, а потом вырвала свою руку из моей.

Мама потянулась к кожаным сапогам, которые я любила надевать и шаркать в них, притворяясь, что я взрослая и большая. Она что-то вытащила из сапога – что-то черное как ночь, тонкое и острое. Она двигалась быстро – никогда не видела, чтобы она двигалась так быстро. Мама стремительно развернулась и встала, держа в руке черный шип.

– Как ты можешь так поступать? – потребовала мама, а я подвинулась к краю посудного шкафа.

А потом я опять очутилась в цветном водовороте, в небытии, но была не одна.

Со мной была женщина с длинными волосами, развевающимися вокруг нее, такими бледными, что они напоминали сплетенный лунный свет. Ее черты были знакомыми. Я уже видела ее мысленно тогда, в храме. Но теперь мне показалось, что она немного похожа на меня. Веснушки на носу и на щеках. Глаза цвета покрытой росой травы, но за зрачками сиял свет. Серебристо-белое свечение, которое просачивалось наружу, разбивая яркую зелень.

Ее губы шевелились – она говорила. Она опустила ресницы, и из уголка глаза упала кроваво-красная слезинка. От ее слов меня окатило ледяной волной. Но потом она исчезла, и я тоже.

* * *

Первое, что я почувствовала, – это покалывание, которое началось в ступнях, потом поднялось к икрам и распространилось по всему телу. За ним последовал жар. Меня охватила лихорадка, обжигая и без того пересохшее горло. Пить. Так сильно хотелось пить. Я попыталась открыть рот, но губы словно склеились.

Я поджала пальцы ног, и сначала ощущения мне не понравились. Потом пришло осознание, что я укрыта одеялом, а подо мной матрас. Моя кожа казалась слишком чувствительной, а ткань слишком колючей.

Меня мучила жажда.

Я сжала пальцы на голом животе. Кожа казалась сморщенной. Я сосредоточилась, желая разомкнуть губы. Если я открою рот, то смогу попросить… воды. Нет. Я хочу не воды. Я хочу чего-то другого.

Я хочу пить. Я хочу… есть. Меня мучил голод. Я заставила себя раскрыть губы и неглубоко вдохнула ртом. Запахи. Свежая хвоя. Что-то дикое. Кожу начало покалывать, она напряглась, став еще более чувствительной. Уши вибрировали от звуков. Шелест ветра. Ленивый шум вентилятора. Звуки были приятными, но я чувствовала себя опустошенной.

Я была так голодна.

Так голодна, что все тело ныло. Болело во рту, а внутри, казалось, все пересохло, скукожилось и стало хрупким. Мышцы свело судорогой, когда я попробовала открыть глаза. Веки были словно зашиты, но я хотела есть, а для этого мне требовалось открыть глаза. Казалось, прошла целая жизнь, прежде чем мне удалось разлепить ресницы.

Все выглядело как в тумане – расплывчатые скопления теней и пятна света. Я несколько раз моргнула, почти боясь, что мои глаза больше не откроются, но они открылись. Зрение прояснилось. Приглушенный свет газовой лампы омывал серые стены и старое потрепанное кресло…

В кресле кто-то сидел.

Мужчина в расслабленной позе, с бежево-коричневой кожей и короткими темными волосами. Он протер глаза, и в моей груди возникло странное ощущение. Я попыталась его уловить, но оно ускользало. Я была слишком голодна, чтобы на чем-то сосредоточиться. Мне нужно…

Мужчина вздохнул, и мои мышцы напряглись. Мои ноги согнулись в коленях, а ноющая боль в животе и в груди все нарастала. Голод охватил меня, горло сдавило, а сердце начало тяжело колотиться о ребра. Я не осознала, что двигаюсь или сажусь, пока волосы не упали мне на плечи, отчего кожу защипало. Мужчина опустил руку.

Его черты исказило потрясение, которое обрушилось на мою горячую кожу как ледяной дождь. Я поджала ноги и напряглась.

Он подался вперед и вцепился в подлокотники так, что вздулись жилы, и его вены…

– Я по-прежнему чую твой нотам.

Его слова не имели значения. Мою грудь пронзил голод. Я опустила подбородок и оскалила зубы. Я сосредоточилась на его горле, где, клянусь, видела, как бьется пульс.

– Дерьмо, – прошептал он, вставая.

Я вскочила с постели и бросилась на него. Он отшатнулся назад и схватил меня за руки. Коленом он ударился о кресло и, потеряв равновесие, свалился в него. Я упала вместе с ним и, взбираясь в кресло, потянулась вперед.

– Боги! Ты быстрая. И по-настоящему сильная, – проворчал он, стараясь меня отодвинуть дрожащими руками.

Я подняла голову, и пряди медно-рыжих волос упали мне на лицо.

Он ахнул и вытаращил голубые глаза.

– Ни хрена себе!

Я бросилась на него. Кресло затрещало под нашим общим весом. Один подлокотник отломился, а я потянулась к его горлу, широко раскрыв рот. Мой желудок болезненно сжимался…

Меня обхватила за талию чья-то рука, а другая обвила грудь и притянула мою спину. От контакта с теплой кожей пробежал статический разряд, удивив меня. Это ощущение… аромат специй и хвои. Из моего горла вырвался скорбный вой, и я потянулась вперед, пытаясь схватить мужчину. Он соскочил с кресла. Его черная туника была измятой и перепачканной… в чем-то. В крови? В моей крови. Я уставилась на него, почуяв, что он не смертный. Он что-то другое. Что-то, принадлежащее мне.