Вереск на камнях - Ульяна Гринь Страница 24

Щенок коротко взвизгнул и от обиды убежал вперёд вынюхивать дорогу. А я оглянулась на тех, кто следовал за мной. Забава опиралась на мужнину руку, и по её серому лицу я видела, как ей страшно. Но — истинная княжна — она ни звуком не выдавала это. Мыська несла Отраду, как самое большое сокровище. А Бер покачивал на руках Волеха. Главное — дети в порядке и не слишком напугались… Голубу поддерживала Вранка, повариха хромала и охала при каждом шаге. На берегу посмотрю, что у неё с ногой. Бусел, пожилой печник, и Мечко, молодой дружинник, тащились за Дарой-прислужницей и её дочкой, у которой были огромные глаза, прямо по рублю.

И Тишило рядом с Ратмиром.

Вот вся наша дружная компания. Плюс Буран с женой и детьми, плюс лошади и верблюдица. Да, и несколько особо молочных коз. Куда нам теперь бежать? Ни телеги захудалой, ни скарба. Даже не знаю, есть ли у кого при себе огниво, чтобы костёр разжечь.

Стоп, Дианка.

Не сейчас.

Вот выберемся, сядем, подумаем. Может статься, что враждебно настроенные боги уже улетели. А может статься, что они и лабиринт с менгирами разгромили… Тогда это будет полный пиздец.

Лютик прискакал галопом и затормозил всеми четырьмя лапами передо мной:

— Там выход!

— Далеко?

— Рядом совсем!

Я обернулась, махнула рукой замыкающим. Ратмир, а за ним Тишило пробрались по узкому коридору ко мне. Я сказала десятнику:

— Поди глянь, что там на выходе. Нет ли засады.

Думала: он посмотрит на Ратмира за подтверждением, но Тишило только кивнул и быстро зашагал вперёд. Я наклонилась к Бурану:

— А ты поди подстрахуй его на всякий случай.

Пёс отряхнулся и потрусил за дружинником. Я проводила их взглядом и нашла глаза Ратмира. В них светилась такая надежда, что мне стало страшно. Он надеется на меня. А я? Я могу обнадёжить его?

— Куда нам теперь, Руда? — спросил Ратмир. Остальные сгрудились вокруг, глядя на меня. Я откашлялась:

— Всё будет хорошо, мы найдём место, где осесть. Главное сейчас выжить и скрыться от драконов.

— А, ведите нас уж куда-нибудь, — махнула рукой Забава. — Нешто мне худо.

Я шагнула к ней:

— Где болит? Что? Дай гляну.

Забава помотала головой, держась за живот под грудью. Махнула рукой:

— Мутит меня.

— Э-э-э, — протянула я. — А ты не…

— Да куда уж, — отказалась Забава.

— Сейчас доберёмся до лабиринта, и я гляну, — сказала тихо.

Вернулся Буран, гавкнул:

— Свободно на выходе. Можно идти.

— Айда, — вздохнула я. — Выходим на поверхность.

У лабиринта душно и сладко пахли цветы. Я вспомнила, как они называются. Вереск. Пчёлы гудели вокруг, и им было всё равно, что с нами будет. Они сделают вересковый мёд, сладкий, тягучий, жёлтый. Запасут на зиму. А мы ничего не запасём…

Пока остальные выбирались из лаза, я обернулась на город. Над каменными стенами поднимались к небу столбы дыма. Горели наши запасы, горели телеги и стулья со столами, горели новенькие окна, которые плотники не успели вставить в проёмы. Драконы, как два больших самолётика с длинными хвостами, кружили над рекой. А потом вдруг разом повернулись в нашу сторону.

Я крикнула:

— В лабиринт! Быстро! — и Беру: — Примани лошадей сюда!

Мысль забрезжила в голове — неясная, ещё не определившаяся. Я сжала подарок Мокоши в ладони. Тяжёлый кулон нагрелся, ещё больше потяжелел. Драконы летели через реку. Не отдам! Мы живые, потому что наше место не здесь, не в прошлом! Наше место в будущем…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Попятившись, я схватила за руку Ратмира, лихорадочно размышляя. Вместе мы смотрели, как, планируя, к нам спускаются драконы со всадниками. Мешкать больше нельзя…

— Мокошь, я желаю вместе с этими людьми и животными оказаться там, откуда я родом, в том времени и в том месте, откуда я пришла сюда!

Выкрикнула и зажмурилась. Сработает ли? Это моё искреннее желание!

— Руда…

Голос Ратмира доносился будто через подушку, как если бы мне уши заложило.

Земля задрожала, уходя из-под ног, и мы провалились куда-то, как я в дыру к змеям.

И стало тихо. Так тихо, что вокруг зазвенело.

И нас не стало.

Я очнулась от того, что было неудобно лежать. В бок упиралось что-то твёрдое, и я со стоном передвинулась. Твёрдое брыкнулось. Я открыла глаза и увидела, что лежу на ногах Ратмира, а его сапог и есть то самое твёрдое. Подняв голову, огляделась.

Над вересковой марью, сладкой и густой, парило. Утреннее солнце, только что поднявшееся из-за горизонта, украшенного кружевной вязью синих верхушек соснового бора. Голубое небо, сереющее к зениту, было чистым — ни облачка, ни дракона… Я приподнялась на локтях. Вся моя дружная компания лежала вокруг вповалку. Я даже пересчитала их — все были на месте. Отрадушка возилась под локтем Мыськи, кряхтя и лопоча что-то на своём детском языке, и я поднялась, подхватила её на руки.

Где же мы?

Огляделась, всматриваясь в пейзаж. Лес, луг, речка. Осокой заросший берег. Осоки раньше не было. А на лугу раньше не было вереска, а теперь он появился. И камни перенесло вместе с нами — и лабиринт, и менгиры. Будто островок порядка возник посреди дикой местности. Кусты какие-то… На бузину похоже! Боже мой, неужели нас всё-таки занесло туда, куда надо?!

Стон заставил меня обернуться. Ратмир, потирая затылок, поднимался с земли, и я бросилась к нему:

— Мой князь, любый мой, как ты?

— Стукнулся, — пробормотал он, протянул ладонь к моему лицу: — Ты, Руда, целая? Девочка… как?

Я улыбнулась, приластившись к его руке, сунула Отраду:

— Держи, смотри, и она хорошо себя чувствует. Пойду остальных разбужу.

Через несколько минут моя команда — всё, что осталось от златоградова народа — со стонами и с кряхтеньем очнулась полностью. Мыська сразу же схватилась за сына, которого держал Бер, потом обернулась, воскликнула с ужасом: