Милые чудовища - Юлия Васильева Страница 24

— Доброе утро, — приветливо сказала она Лутфи.

Молодой человек поспешно поклонился.

— Здравствуй, барыня.

— Да какая ж я барыня, — отмахнулась женщина до невозможности белой ручкой. — Так, хозяйствую потихоньку. Ты, стало быть, наниматься пришел?

Кусаев закивал.

— А что умеешь? Хозяин у нас… требовательный.

— И постирать могу, и одежду погладить, починить, — начал перечислять Лутфи, попутно загибая пальцы. — Если надо, и скуховарю чего-нить, кофе-чай опять же поставить…

— На это у нас Глафира есть. Ты вот лучше скажи, за лошадьми ухаживать можешь? Править коляской? А починить, смастерить?

— Могу, конечно… — неопределенно ответил Кусаев, и в этой его фразе слышалось большое жирное «НО».

— И цирюльничьему делу обучен?

— Не без этого, но… — Тут парень быстро вспомнил совет дядьки и исправился: — Конечно!

Анфиса Ксаверьевна еще раз окинула кандидата благожелательным взглядом. И Лутфи внутренне сжался, ожидая того момента, когда его спросят о рекомендательных письмах и тех домах, в которых ему довелось работать. Никаких писем у него не было, а уж если потенциальный работодатель вздумает наведаться к его предыдущему хозяину — возникнет неловкая, прямо-таки даже опасная ситуация. Но в этот момент в проеме двери показалась худая лощеная физиономия какого-то франта с набриолиненными до зеркального блеска черными волосами и окинула его презрительным взглядом.

— Брить умеете? — без приветствия и почему-то на «вы» обратился к нему незнакомец.

Лутфи поспешно кивнул.

— Тогда демонстрируйте и, если я останусь доволен, можете считать себя принятым на работу.

Тут Кусаев с удивлением сообразил, что этот хлыщ и есть тот самый респектабельный доктор, к которому он пришел наниматься. От такой неожиданности молодой человек даже сделал шаг назад. Но домохозяйка всплеснула руками:

— Ну вот, Бенедикт, сразу бы так! — Двумя детскими пальчиками она схватила Лута за рукав и потянула в комнату. — Пойдем, голубчик. Ты уж будь добр, не оплошай. Щетина у доктора пух и смех, а слуга нам страсть как нужен!

Подчиняясь этим обманчиво мягким пальчикам, Лутфи проследовал в небольшую комнату, которая служила то ли приемной, то ли кабинетом, но по крайней мере не была похожа на чулан Бабы-яги, как прихожая. Высокие окна; простая мебель; на стенах вместо картин дагерротипы и последнее достижение прогресса — фотографии; массивный шкаф, заполненный книгами, — все очень благопристойно и миролюбиво, пока не начинаешь присматриваться к фотографиям и читать названия на корешках книг. На одной фотокарточке, к примеру, была изображена группа людей, с энтузиазмом окруживших уже окольцованного плезиозавра. А если присмотреться, то третий справа очкарик имел поразительное сходство с доктором Брутом. После такой картинки книги с названиями «Внушение и гипнотизм в психологии народов» и «История магии и суеверий», стоявшие на самом видном месте, можно было сравнить с томиком арабских сказок.

Естественно, присматриваться, а тем более вчитываться, у Лута не было времени: он сосредоточенно лавировал между избыточной обстановкой комнаты. Внимательный наблюдатель непременно решил бы, что Кусаев человек боязливый и до крайности осторожный, с такой неизменной предупредительностью обходил он все острые углы и хрупкие предметы. Анфиса Ксаверьевна, отметившая эту особенность в молодом человеке, одобрительно покивала головой: аккуратность для прислуги — ценнейшее качество. Парнишка ей нравился, и не было еще такого, чтобы столь мудрая женщина, как Анфиса Ксаверьевна, приняв решение, не добилась своего.

Через пять минут Бенедикт Брут расположился в кресле: бархатный домашний пиджак с вышитым золотой нитью гербом снят, на шее повязана белоснежная салфетка, а во взгляде словно спрятано по острой бритве. Наниматель нетерпеливо постукивал пальцами с холеными ногтями по подлокотникам кресла.

— Ну что же вы? Приступайте. Или хотите дождаться, пока я засну? Так вам будет удобнее меня прире…

Анфиса Ксаверьевна, пристроившаяся напротив, кашлянула в маленький кулачок, и доктор, сделав над собой очевидное усилие, закрыл рот на середине фразы.

Более опытный человек по этим маленьким черточкам в быту дома уже давно сделал бы для себя соответствующие выводы. Но где носит всех этих опытных людей, когда такие желторотики, как Кусаев, связываются с такими личностями, как Брут? Обычно сии доброжелатели появляются много позже, чтобы с видом неоспоримого превосходства сказать: «Как же ты, простофиля, не заметил ничего подозрительного?»

Слегка подрагивающей рукой Лут нанес пену на лицо сэра Бенедикта и взялся за бритву. Что делать? Сознаться и отказаться? Или авось пронесет? Молодой человек прислушался к своему организму — вроде бы никаких тревожных признаков не ощущалось. Но ведь иногда так бывает. А потом раз — и готов голубчик, выноси!

Сэр Бенедикт нетерпеливо заерзал в кресле, и Лутфи решился. В несколько ловких движений он снял (прямо-таки скажем, несущественную) щетину с лица доктора, убрал остатки пены и побрызгал ставшего розовеньким, как поросеночек, клиента одеколоном. На все действия ушло не больше нескольких минут, работа была выполнена так, что не постыдились бы и лучшие из цирюльников, однако на лбу парнишки выступила холодная испарина.

Криптозоолог взял со столика зеркало и внимательно изучил свою посвежевшую физиономию, погладил рукой левую щеку. Придраться было абсолютно не к чему.

— Вэри гуд.

Анфиса Ксаверьевна посмотрела на Лутфи почти что с материнской любовью, тайком перекрестила и еле слышно пробормотала себе под нос:

— Спаситель ты мой…

Сэр Бенедикт энергично поднялся с кресла.

— Значит, так, жалованье я вам поставлю в двадцать пять рублей. Жить будете здесь, столоваться тоже.

У Лута от такого счастья на мгновение даже отнялся язык. Подумать только: целых двадцать пять рублей! Он и о двадцати-то еще недавно мечтать не смел!

— Спасибо, барин… — начал бормотать счастливец, но тут же был прерван несколько картинным жестом руки.

— Но у меня есть одно условие. — Сэр Бенедикт странно переглянулся со своей домоуправительницей. Лутфи же приготовился услышать нечто страшное и практически невыполнимое (а что вы хотели за двадцать пять-то рублей?!). — Мы с вами должны пойти к нотариусу и заключить договор найма минимум на год.

Уж такого подарка судьбы молодой человек даже и пожелать не мог! Прошлые хозяева терпели его присутствие в лучшем случае месяц, да и то только потому, что оплата была выдана заранее. Теперь же целый год на одном месте! И выгнать его никто не посмеет, потому что нарушить условия договора, заверенного у нотариуса, себе дороже. Это общеизвестно. А по двадцать пять рубликов в месяц за год — сколько же это будет? Уйма деньжищ! Лутфи наморщил лоб. Помимо умения читать, он неплохо справлялся со счетом (не так хорошо, конечно, как с бритвой), но для подобных вычислений требовались карандаш и клочок бумаги.