Искра в аметисте - Оксана Глинина Страница 24

Какая-то жуть просто! Я слушала все это с каменным лицом. Невозможно было даже вообразить все чувства, переполняющие душу покойного монарха, от всего этого.

— Дардас мстил за дочь?

— Не столько за дочь, сколько за унижение, которое испытал он, так и не сделавшись отцом королевы.

— Но, откуда вам столько всего известно?

— Ты, думаю, тоже поняла, что я не всегда была вайдилутой, — горько проговорила женщина, — но ни минуты я не жалела об этом, ни одной секунды не страдала в изгнании. Луче быть невольницей на свободе, но рядом с возлюбленным, чем вольной в тюрьме брака с навязанным супругом.

Вот оно как!

— Вайдил Фьерн был вашим возлюбленным?!

— Ш-ш-ш, — приложила вайдела Беата палец к своим губам, — такая громкая, что мышей в округе распугать готова, — он был моим несостоявшимся женихом, но не более.

С нажимом произнесла наставница. А я даже не смела сомневаться в ее словах. Они оба — и вайдела Беата и вайдил Фьерн — были людьми сверхпорядочными и честными, заслужившими в моей душе особый уголок, где царило безраздельное доверие и крайняя приязнь. Никогда бы в жизни они не осквернили бы стены Обители, чем-то греховным и запретным.

— Как печально, — бухнулась я рыжей головой на колени вайделе, — как же все печально.

Мои мысли спутали, ворвавшиеся прямо из залов дворца Людя и Ютас, вернее король Витгерд, названный, теперь как я поняла, в честь деда. Почему в этом мире нет места истинному счастью?

— Этот Майло, кажется, — тихо произнесла вайдела, — очень настрадался, Гинтаре. Если есть в этом мире хоть кто-то, за кого я бы переживала бы не считая тебя, так это за него. Непосильный груз ответственности за судьбу целого государства. Изломанная жизнь, лишенная всех радостей судьба и такая же обреченная любовь.

— А я-то тут при чем? — я отвела глаза, но хотелось мне накрыть голову подушкой, чтобы скрыть воспылавшие щеки, сердце стало снова прыгать как сумасшедшее.

Да, что же это такое?!

— При том, что я видела, как он на тебя смотрел, и как переживаешь ты, при упоминании одного только имени канцлера.

Вот же ж, будь он не ладен — Майло Вардас. Никак не выпадет у меня из головы и из сердца.

7.4

Поговорить с батюшкой не вышло, а очень надо было. Кое о каких вещах, произошедших в Сауросе потолковать не пришлось, по сему выходило, что мной попросту воспользовались, как желанной для хищника приманкой на охоте. И не кто-нибудь, а близкий человек.

Но отцу, как всегда, было не до меня. Дела государственной важности куда важнее.

Утром я только настроилась на серьезные беседы, переживательные вздохи и мучительно-печальные взгляды, а лорда Сарфа даже в доме не оказалось. К завтраку он не спустился, а когда я поинтересовалась почему — то мне сообщили будто бы батюшка отбыл еще накануне поздно вечером по срочному велению монаршей особы. Естественно на радостях перепоручив меня заботам уставшей вайделы Беаты — забота наивысшего порядка. Может и правда стоило вернуться обратно в Обитель — там бы я почувствовала себя не только желанной и необходимой, но и в окружении большой и дружной семьи.

От досады, хотелось от души поделиться мыслями по поводу всего происходящего, не стесняясь в использовании народной словесности, и с батюшкой, и с монаршей особой, и с кузеном, и даже с лордом Вардасом — без этого никак. Но я мужественно сдержалась, к тому же до королевского замка было далековато добираться. Смысла впадать в уныние и изображать из себя истеричную даму не видела, да и скучно мне не было — со мной была старая наставница, от того на душе становилось теплее и радостнее.

Завтракать я отправилась в полном одиночестве, отправив вайделу отдыхать — она, взаправду, еле на ногах держалась, после ночных бдений и борьбы за мое здоровье.

Хотелось просто перекусить у себя в покоях, не покидая согретого ложа, но строгие слуги лорда Сарфа заявили мне, что так не положено, и накрыли мне в помпезной зале для гостей. Одиночество и скука в ней ощущались особенно идеально, а развлечь себя можно было громким чавканьем, которое эхом отражалось от стен, разлетаясь по всему помещению.

Правда, не успела я отведать румяных оладий с яблочным повидлом, как прямо в трапезную, где я намеревалась откушать сего яства, ввалился кузен Легарт Браггистас — собственной рыжей персоной. Растерянное его лицо, потрепанный сюрко и взлохмаченные волосы от чего-то вызвали во мне чувство легкого злорадства. Неужто так спешил на встречу к любимой родственнице, что даже с коня свалился?

— Не прошло и года! — «радостно» воскликнула я, с полным ртом вкуснейшего поджаристого оладушка, тщательно сдобренного не менее вкусным повидлом.

— Гинта! — не так радостно воскликнул кузен, который не удосужился даже раздеться и предупредить о своем появлении лакея, который, кстати, висел у того на руке.

— Э-э-э… но-о… позвольте… — жалко верещал слуга.

Поморщившись, Браггитас только стряхнул бедолагу, которого, видимо, не заметил в попытке успеть на горячие оладьи сразу с улицы.

— Давай собирайся! — Легарт тут же направился ко мне. — Скорее!!!

Последние слова он рявкнул уже прямо надо мной, вытаскивая за воротник из-за, обильно заставленного всякими яствами, стола. Тут надо признать, что батюшка очень пекся за мою телесную конституцию и строго на строго приказал поварихе готовить только сытные и вкусные блюда с тщательным разнообразием. Повариха честно решила отработать полученный наказ, от того кормила меня, и правда, как на убой, который, видимо, уже настал.

— Легарт, я тоже рада тебя видеть! — мило выдала, после того как проглотила толком не прожеванный ком во рту, и схватилась за край стола, а то меня уже тащили к выходу из трапезной. — Но, может, ты не станешь вредничать и гнать меня, а присоединишься и откушаешь со мной за компанию этих, видит Пречистая, наивкуснейших блинчиков? Поверь, я не жадная. Поделюсь всем!

Последние слова договаривала, когда удерживаемый мною стол медленно пополз в сторону выхода со всеми яствами в придачу. Дубовый! Тяжеленный стол!

— Нет времени! Ну, живо отпусти эту махину! — Легарт тут даже посягнул на мои пальцы, попытавшись отцепить их от столешницы.

— Не выпущу! Потому что стоит оторваться от чего-то привычного и последовать за тобой, как тут же начнется все самое интересное. И под «интересным» я подразумеваю: кровь, интриги, убийства и душевные страдания! — кузен с усталостью посмотрел мне в глаза. — Может ты объяснишь, что происходит?! На кой являешься как оголтелый, ни свет, ни заря, и пытаешься оставить меня голодной?

— Помниться, к еде ты не относилась с таким трепетом!

— Потому что овсянку я каждый день и в Обители могла похлебать… к тому же ваша повариха не вкусно готовила.

— Смотрю, избаловал тебя Богарт! Совсем от рук отбилась! Овсянкой ей уже не угодишь.