Интендант третьего ранга - Анатолий Дроздов Страница 24

— Почему? — хриплым голосом спросил Саломатин.

— Проголодаетесь, зайдете в деревню хлеба просить. Кто-нибудь да предаст — не все советскую власть любят. Прикатят немцы — что сделаешь с двумя винтовками? Опять плен?

— Кто-нибудь доберется! — не согласился старший лейтенант.

— Может быть, — не стал спорить интендант. — Но того, кто выйдет к своим, сразу потащат в особый отдел. Спросят: «Был в плену?» — «Был!» — «Рассказывай, как немцы завербовали, какое задание дали?» Повезет — поверят, отправят на передовую. Только не батальоном командовать — рядовым! Не повезет — поедешь в Сибирь, или того хуже — расстреляют сгоряча.

«Откуда знаешь? — хотел спросить Саломатин, но промолчал. — Может, он сам из НКВД? — подумал невольно. — Со спецзаданием? Держится больно уверенно…»

— Красная Армия отступает, сдает город за городом, — продолжал интендант. — В ставке — лихорадочные поиски виновных. Особые отделы зверствуют — в каждом пленном видят шпиона…

— Так на немцев работать? — закипая, спросил Саломатин.

— Почему на немцев? — удивился лже-Брагин. — Им отдаем центнер с гектара, большая часть хлеба остается людям. Есть-пить им надо? Излишки зерна и мяса немцы меняют на мыло, соль, спички, керосин… Советская власть не привезет… Она велела ничего не оставлять врагу. Жги, взрывай! А как же свои? Те, у кого дети на фронте кровь льют? Наплевать? Лес рубят — щепки летят? Не многовато ли щепок? Пусть дохнут с голоду, раз Сталин и его окружение врага проспали? Пакт с ним заключали, пили за здоровье фюрера?..

«Он не из НКВД! — понял Саломатин. — Он хуже…» Что «хуже», он не смог сформулировать, но слушать было страшно. Не потому, что лже-Брагин хаял Сталина — в мехдворе голодные бойцы не такое кричали. Интендант говорил правду. Страшную… Саломатин тоже пил за здоровье фюрера! Пусть не пил, но за столом, где пили, сидел. Могут припомнить. Когда время придет…

— Тебя и твоих бойцов я выкупил за центнер масла, — улыбнулся интендант. — Чуть больше килограмма за голову. Дешево ценят немцы красноармейца, обученного воевать.

— С двумя винтовками навоюешь! — хмыкнул Саломатин, мгновенно поняв смысл слов интенданта. — И патронов мало.

— У хорошего хозяина найдется! — сказал лже-Брагин, вставая. — Поехали?

Они вновь взгромоздились на коней. В этот раз Саломатин не строил из себя орла — позволил подсадить в седло. Они миновали маленькую деревню, состоявшую из короткой улочки. При виде всадников из ближнего дома выскочила худенькая девчушка, интендант помахал ей рукой и крикнул:

— На обратном пути, Настя!

Девчушка заулыбалась и помахала в ответ. Улыбалась она так радостно, что Саломатина кольнула зависть: интенданта здесь встречали с любовью. Так прихвостень он или нет?..

Спустя полчаса Саломатин узнал дорогу и понял, куда направляются. К его удивлению впереди показался завал из спиленных елей, преграждавших путь.

— Твои люди валили, — пояснил интендант, спрыгивая наземь. — Народ по деревням любопытный, найдут — вмиг растащат…

За завалом не оказалось знакомого Саломатину шлагбаума и шалаша — как и не бывало. «Убрали!» — догадался Саломатин. Зато боеприпасы были на месте: штабеля винтовочных патронов и снарядов шрапнели под маскировочной сетью.

— Должны были взорвать! — удивился старший лейтенант, гладя окрашенный бок ящика. — Взвод НКВД охранял. Строго! Боеприпасы выдавали по бумаге с подписью и печатью командира полка, хорошо Брагин заранее заготовил…

— Сбежали «энкавэдисты»! — хмыкнул его спутник и вздохнул: — А Брагин не доехал. У него в телеге взрывчатка была…

— Для двух винтовок много патронов! — хитро улыбнулся старший лейтенант.

— На поле боя мы подобрали шестьдесят, — стал перечислять интендант. — Еще семнадцать дали немцы. Думаю, еще с полсотни выпросить — полицию надо вооружать. Есть «максим» — Семен собрал один из двух разбитых. Кожух кое-как залатали — стрелять будет. Ну и орудие — трехдюймовка. В лесу припрятана. Семен — старый артиллерист, расчет обучит. Вопросы есть?

Вопросов не последовало, и они тронулись в обратный путь. В деревеньке (интендант сказал, что она называется Долгий Мох) они подъехали к уже знакомому дому, спешились. Интендант завел Саломатина в сарайчик: тот на высоту человеческого роста был завален шинелями, плащ-палатками, обувью, ремнями и другой амуницией.

— Человек тридцать-сорок обмундируем, — деловито сказал лже-Брагин. — Остальным придется в штатском. Партизанам к лицу…

Дожидавшаяся во дворе Настя повела их обедать. Они молча выпили самогону (Саломатина с непривычки чуть повело), похлебали горячих щей с холодной вареной картошкой. Она заменяла хлеб — сегодня он не удался. Саломатину понравилось, ел с удовольствием. Запив обед холодным молоком, мужчины покурили (интендант угостил Саломатина ароматным табаком), тем временем Настя прибрала со стола и вышла за дверь. Интендант разложил на освободившейся столешнице карту-километровку и долго объяснял, водя карандашом по дорогам и населенным пунктам. Саломатин кивал — замысел был прост и понятен, он и сам поступил бы так же.

— Уборочная заканчивается, — сказал интендант, складывая карту. — Отбери десятка три верных бойцов, и начинайте строить зимние землянки-блиндажи — Семен покажет места. Лес для них уже свалили. Как построите, перевезешь боеприпасы — в балке хранить их нельзя. Два десятка людей направим в полицию — самых сообразительных. Что с остальными делать — решай сам. Хотят — пусть присоединяются, хотят — идут к линии фронта. Многие пожелают просто остаться — безмужних баб и девок в деревнях полно. Пусть! Будет резерв…

— А ты куда? — спросил Саломатин, понимая: человек, назвавшийся Брагиным, совсем не тот, каким он себе его представлял.

— У меня другая… (Крайнев едва не сказал «миссия») задание. Мне не следовало здесь быть. Вмешиваться… Получилось случайно.

— Нас с мехдвора вытащил случайно, оружие собрал случайно, боеприпасы сберег случайно?.. Зачем темнишь?! — Саломатин чувствовал, что закипает. — Или трусишь?

Интендант вздохнул:

— Я русский человек и не могу видеть, как враг топчет нашу землю. Ясно? Что до меня лично… Могут отозвать.

— Кто?

Интендант покачал головой, показывая, что не может ответить.

— Когда?

— Неизвестно. Может, завтра, может, через полгода.

— Вот что, — решительно сказал Саломатин, закладывая пальцы за пояс. — В таком случае и я не останусь! Сам заварил эту кашу — сам и расхлебывай!

Некоторое время оба молчали.

— Сколько людей в батальоне? — внезапно спросил лже-Брагин.

— По штату — семьсот.

— В районе двадцать девять тысяч жителей. Немцы провели перепись. Три полнокровные дивизии, можно сказать, корпус. Тебе предлагают генеральскую должность, старлей, а ты ломаешься, как девка на сеновале! Кочевряжишься… «Останусь — не останусь!» — передразнил интендант. — Главное даже не в этом. Эти двадцать девять тысяч надо кому-то защищать, поднимать на борьбу с врагом… Ты единственный кадровый красный командир в районе, воевал. Больше некому. Стыдно, товарищ старший лейтенант!