Адель и 40 оборотней - Екатерина Бакулина Страница 24

Розы я выбросила в мусор.

Было ужасно жалко, они такие красивые… но я твердо решила дать Нико понять, что мне его цветы не нужны. Со мной так не выйдет.

Я не знаю, как выйдет… но было немного обидно.

Не знаю, как правильно вести себя.

Уже вечер, и сегодня мне велели отдыхать. А завтра приедет Олин, и мы попробуем разобрать вещи и записи Магнуса, сейчас все это на складе, меня одну туда не пустят.

Книг по боевой магии у меня с собой не было, вот уж не думала, что пригодится, поэтому я взялась читать то, что у меня было про кхаев. Правда долго читать не вышло, даже от легкого напряжения начинали болеть глаза… Да, надо отдохнуть… Рута сказала, если хорошенько высплюсь, завтра должно пройти.

Музыка со двора и детский смех. Кто-то поет. Детские песенки, и так задорно!

Я вышла посмотреть.

Нико.

Песенки из старых радиоспектаклей, я слушала в детстве. Я даже знаю слова, их все знают с детства… Он играет на гитаре и поет для волчат, а они весело прыгают вокруг. Мне говорили — для волков не бывает чужих детей, они все — часть стаи.

Невольно заслушалась, зазевалась. Нико окликнул меня.

— Дел! Ты слова знаешь? Нам срочно нужна принцесса и женский вокал.

— Я не умею петь… — попыталась было я.

— Подумаешь! — Нико широко улыбнулся. — Мы не в опере. Главное, чтобы было весело. Давай!

— Давай! Давай! Тетя Дел! Спой с нами! — запрыгали волчата.

И куда мне деваться?

Но это было действительно весело. Я могла отказать Нико, но волчатам отказать не вышло.

Мне досталась песенка принцессы, которая заточена в высокой башне и ждет, когда прилетит возлюбленный, верхом на волшебном драконе, и спасет ее. Нико пел и за дракона и за рыцаря, потрясающе, на разные голоса, а волчата за толпу, которая наблюдает все это, не попадая ни в одну ноту, зато радостно голося.

Я давно уже так не смеялась.

На второй песне даже вошла во вкус и начала пританцовывать.

А потом волчат вдруг позвали спать — поздно уже.

Я хотела сбежать тоже…

— Подожди, — попросил Нико. — У меня есть еще одна песня для принцессы. Сядь, послушай.

Тут невозможно отказать. Глупо сбегать. Мне ведь нравится, и ничего такого… Одна песня… Я помнила ее. Влюбленный рыцарь едет по лесу и мечтает увидеть принцессу вновь. Та же музыка, те же слова… но, светлые боги! Так проникновенно! И Нико смотрит мне в глаза, улыбается мне. Словно это он — тот самый рыцарь, а я его принцесса. И какой же у него голос! Я заслушалась.

Когда он закончил, поняла, что сижу и совершенно глупо блаженно улыбаюсь.

— Хочешь, спою еще что-нибудь? — предложил Нико.

Я ведь злюсь на него? Обижаюсь? Как он мог спорить на меня?

— Ты отлично поешь. Где-то учился? — спросила я, скорее, чтобы потянуть время с ответом.

— Мои родители считали, что мальчику из приличной семьи просто необходимы занятия музыкой. Так что — да. Хочешь, «Вечернюю сонату» Картмана могу сыграть?

Он тронул струны гитары, всего лишь несколько тактов, но не узнать невозможно, это классика, которая у всех на слуху. И бесподобно…

— А ты, значит, из приличной семьи?

— Да. Тебе еще не рассказали? Не смейся, дело ведь не в деньгах. На самом деле, в детстве у меня действительно хорошая семья. Дружная. Нас пятеро детей, у меня три старших брата и одна младшая сестричка. У мамы всегда находилось время для нас всех, она читала нам книги, устраивала домашние спектакли, ходила с нами гулять в лес. И у отца тоже, несмотря на то, что он все время страшно занят. Но для нас время как-то находил. Я мог прийти к нему с любыми проблемами. Правда потом оказалось… Не важно.

Нико беспечно улыбнулся.

А у меня нет семьи.

— Понятно… — сказала я.

— Давай, я спою тебе? Одну песню, и пойдешь отдыхать.

* * *

Завтрак я проспала снова.

А все потому, что слушала песни полночи. Да разве можно не слушать, когда он так поет? Невероятно. Потом пришла Рута, уложив своих. Мы сидели в беседке, Нико играл, а мы с Рутой подпевали…

Проснувшись утром, поняла, что в голове больше не звенит, зато ужасно, просто невыносимо хочется есть, за весь прошлый день. А у меня из еды — только кофе. В столовой тихо и пусто, все съедено. А до обеда чуть больше двух часов… Я походила, походила… решила уже, что ладно, как-нибудь доживу, когда там, у столовой, снова встретила Нико.

— Голодная? — с ходу поинтересовался он.

Ну, не врать же.

— Ага, — сказала я.

— Бутерброд с колбасой хочешь? — спросил он, подмигнул, словно заговорщик. — И кстати, мне Уолеш сказал, что если Косак еще не приедет, когда ты проснешься, то найти тебе дневники Магнуса, чтоб ты посмотрела. Дневники я уже нашел, у меня лежат, так что пошли, я тебя накормлю, и заодно посмотришь.

Сложно отказаться, особенно от дневников. Это ведь для дела. Да и от колбасы, надо признать, я отказываться не готова, вчера не ела ничего, сегодня живот сводит…

Нет, я отлично понимала все то, что происходит сейчас, все то, что было вчера вечером. Глядя на Нико — невозможно не понять. Он пытается понравиться мне, очень старается произвести впечатление. Сейчас он ведет себя совсем иначе, не так, как в первую встречу, но вовсе не потому, что он изменил намерения, а потому, что изменил тактику. Он достаточно умен, чтобы понять — наглостью и напором меня не взять. И розами не соблазнить. Но Нико знает много способов понравиться женщине. И как бы мило и хорошо это не было, и пусть Нико действительно неплохой человек, как говорит Рута, но я отчетливо вижу эти усилия и эту игру.

И эта игра льстит мне. Льстит внимание, и что такой красивый мужчина, офицер, сын влиятельного сенатора, между прочим, хочет понравиться мне. Да, пусть у Нико свои цели, и я только трофей, но это приятно все равно. Я далеко не избалована мужским вниманием, у меня далеко не богатый опыт. Поиграть… Что я теряю, в конце концов? Недели через две я уеду отсюда, и больше ничего не будет, никакого продолжения.

И главное, наверно, — я понимаю, что теперь это игра в открытую, и мне нечего бояться. Он знает, что я знаю. Да, Нико может быть настойчивым и даже навязчивым, но он не перейдет грань и не применит силу. Это я могу шарахнуть его в нос.

А Нико привел меня к себе. И даже дверь оставил открытой настежь, давая понять, что не желает ничего такого, ему нечего скрывать… Достал копченую колбасу и хлеб, сделал мне здоровенные бутерброды. Налил кофе, открыл банку тушенки… Это так просто, что даже почти смешно. И свежие булочки…