Когда придёт весна - Татьяна Серганова Страница 24

— Красивый город.

— Самый лучший, самый великий и древний из всех.

«Он любит его, — неожиданно поняла я. — Несмотря на то, что родился в Империи, пустыня стала настоящей родиной и домом».

— Это правда, что песчаники не обладают магией?

Не стоило задавать этот вопрос, но сама обстановка располагала к разговору, и я не смогла удержаться.

— Магия не всегда означает величие, Лика.

Снова он произнёс это имя и опять та же реакция собственного тела.

— Вы сейчас что-то конкретное имеете в виду?

— Разве? — мужчина взял кувшин и налил воды в стакан. — Я вроде не отрицаю и говорю всё, как есть. Взять, к примеру, Перевёртышей.

Поднёс стакан ко рту и выпил всё до последней капли, не отрывая от меня внимательного взгляда.

— Это не совсем правда, — быстро ответила я, чувствуя непонятную сухость во рту. То ли от жажды, то ли взгляда черных глаз. — Перевёртышей сложно назвать беспомощными. Парочку простых заклинаний они делать могут.

— Вот и пустынники не так просты, как может показаться на первый взгляд. Они не только непревзойдённые мастера боевых искусств.

— Я помню. Пустынники входят в особый транс и могут видеть прошлое и будущее каждого. Но вы не сказали, почему я вижу это всё, когда вы рядом.

— Дело в том, Лика, — куратор отвёл взгляд, рассматривая прозрачный стакан. — Что я не знаю.

— Прошу прощения? — не этого ответа я от него ожидала. — То есть как вы не знаете? Вы же куратор.

— И что дальше? — неожиданно хмыкнул мужчина. — То, что я являюсь твоим куратором, не означает, что мне известны ответы на все вопросы. Я такой же Маг, как и ты.

— Вы сильнее меня.

— Опытнее, — возразил Обсидиан. — Пройдёт десяток лет, и ты будешь такой же… Если не перестанешь стараться.

— Вы научите меня делать такой контур?

Терять было нечего, и я собиралась взять по полной от нашего разговора.

— А ты хочешь этого?

Мне показалось или в его словах был скрытый намёк?

— Да.

— А не боишься терять сознание и впадать в транс каждый раз, когда я буду находиться рядом?

Вот об этом я сейчас не подумала.

— И сколько это будет продолжаться? Ведь должны же быть какие-то временные рамки.

— Если бы мы могли понять причину, то тогда было бы легко определить и всё остальное, — и снова взглянул так, словно именно я знала ответы на все вопросы.

— Вы же сами сказали, что не знаете, с чем это связано.

— Леолика, — неожиданно грозно произнёс Обсидиан. — Что тебя так напугало? Что я сделал такого в твоём видении?

«Любил, целовал и ласкал ту, что была как две капли воды на меня похожа. Ту, что была счастлива в твоих объятьях…»

— Не помню, — пробормотала в ответ и снова внутренне сжалась.

— Лжёшь.

— Да.

Промолчал.

— Идите домой, Серая, — в конце концов, тихо произнёс он.

Куратор снова обращался ко мне на «вы» и тон стал другим — холодным и официальным. Мне даже стало жаль то мгновение теплоты и понимания, что возникло между нами.

— Вы отпускаете меня?

— А я вас и не держал.

— Что будет дальше?

— Я подумаю о том, то можно сделать с вашей проблемой. Может удастся найти решение. Теперь идите спать, Серая, утром нам предстоит опять отправится в поход. Поиски Молли не окончены.

Кивнула, сползла с лавки и направилась к выходу. Внутри всё напряглось до такой степени, что казалось еще немного, и я брошусь бежать.

— Лика, — неожиданно произнёс Обсидиан, стоило мне только взяться за ручки двери.

— Да, мастер?

— Тебе пойдут белые пряди.

Я не сразу поняла, о чём он говорит. А потом сглотнула и выскочила из комнаты, громко хлопнув дверью.

Ничего не видя перед глазами, бросилась бежать. Щеки горели от стыда, на глаза неожиданно навернулись слёзы, а всё тело сотрясалось крупной дрожью.

Как? Откуда? Что он еще скрыл от меня?

Внезапно захотелось вернуться назад и устроить мужчине допрос с пристрастием. Но я не могла, сердцем чувствовала, что Обсидиан не станет увиливать и всё расскажет. А я не была уверена, что готова услышать ответы на эти вопросы.

Сев на лавку возле нашего домика, я некоторое время рассматривала яркие звёзды над головой, ожидая, когда прохладный ночной воздух уберёт жар с полыхающего от стыда лица.

Боги, во что меня угораздило ввязаться.

Но Боги, как и люди, были глухи к молитвам обычной Ведьмы с окраины Империи.

Опять одна против целого мира… и самой себя.