Зимний излом. Том 2. Яд Минувшего. Часть 1 - Вера Камша Страница 24

— Восславим же Дом Раканов, — потребовал сменивший придавленного в Доре Берхайма Карлион. — Восславим же дом Эпинэ, наивернейших вассалов владык Талигойи!

— Мы пьем здоровье нашего Первого маршала. — Внук поднял перламутровый в золоте кубок. Не выручи Эпинэ грабители, сидеть бы бедняге возле рыбьей хризантемы.

— Здоровье Робера Эпинэ, — буркнула принцесса, глотая пахнущий имбирем сиропчик. «Гальтарский нектар», как же! Тинта тинтой, только без касеры!

Имбирь Матильда ненавидела с детства, а теперь им провоняло все вокруг. Это от победы… У всего свой запах — дурная удача пахнет имбирем, подлость — тухлой рыбой, скука — уксусом, а разлука — дымом…

— Его Величество и Ее Высочество пьют здоровье Повелителя Молний, — кукарекнул Карлион. Можно подумать, они с Альдо залезли под стол и их никто, кроме церемониймейстера, не видит. А Карлион счастлив! Еще бы, получил должность и избавился от «годича»… Небось воссияешь. «Каглион» — невелика потеря, а вот Рокслея жаль…

На хорах что-то взвизгнуло. Музыканты. Сейчас начнут дудеть. В Агарисе никто над ухом не пиликал, а гнусные морды можно было запить. Ее Высочество воровато глянула на внука. Внук милостиво озирал подданных, подданные жрали. Матильда торопливо кивнула слуге в алой тунике:

— Настойки! — Тюрэгвизэ они прикончили, а касеры на королевский стол не подают. — На зеленых орехах!

— Желание Ее Высочества! — Слуга завопил так, что Альдо обернулся. Теперь начнется. И почему на нее никто не нападает, кроме собственного внука? Пристал на ночь глядя со своим пиром, хочешь не хочешь, влезай в золоченые тряпки и ползи. Если б не Удо, видели бы ее здесь, но Альдо Сузу-Музу отпустил, теперь ее черед уступать.

— «Марш Молний», — возгласил Карлион, — во славу Молнии!

Грохнули литавры, раскатилась барабанная дробь, сквозь которую прорвался бравый мотив. Марш был хорош, покойный Алессандри сочинять умел еще лучше, чем лизать задницы.

— Ореховая настойка для Ее Высочества, — сквозь победную медь объявил давешний слуга. Принес-таки!

Золотисто-коричневая нить потянулась в серебряный стакан, напоминая о Левин, Адриане и о чем-то назойливо-неприятном. Ее Высочество смотрела на вожделенное питье, а пить не тянуло. Такое с ней уже бывало, и не раз. Высунется какая-то гадость из памяти, как клоп из щели, укусит, и назад, а ты думай, из-за чего зудит.

— Ты б еще касеру потребовала. — Внук, наплевав на этикет, занял место, услужливо оставленное покойному деду. Пустых кресел на королевском помосте было пруд пруди. Для великого Эгмонта, для доблестного Борна, для благородных Рокслеев. Не стол, а старушечья пасть, зуб за зубом со свечкой гоняется!

— Оглохла? — не отставал желторотый венценосец. — Или злишься?

— Злюсь. — Матильда отодвинула незадачливый стакан. — Без настойки обойдусь, но имбирь твой лакать не стану. Пусть кэналлийское несут.

— Только поешь сперва. — Заботливый внучек огляделся и рявкнул: — Ее Высочество желает сома!

Значит, сом? Тогда где его усы? У сома должны быть усы, у козла — борода, а у ызарга — хвост!

— Не хотим сома, — закапризничала принцесса. — Желаем молочных ызаргов. В красном вине!

Рожи слуг вытянулись и позеленели, огурцы с глазами, да и только. Альдо прыснул со смеху, но тотчас же нахмурился.

— Ее Высочество шутит. Сома!

— С хризантемой, — не могла уняться Матильда. — Я ее кому-нибудь брошу. С галереи.

— С хризантемой, — распорядился внук, глаза его поблескивали, как в Агарисе, когда они, дурачась и хохоча, проедали очередную побрякушку.

— Эх, — пригорюнилась принцесса, — где-то сейчас мой Хогберд?

— Ему только хризантемы не хватает, и хоть сейчас вместо кабана на блюдо, — подмигнул Альдо — видно, тоже вспомнил агарисские деньки. — Ты окажешь мне честь? Покажем подданным, как танцуют анаксы!

В этом платье и с бочкой тинты в брюхе? Как танцуют каракатицы, она показать может, но для этого нужен другой кавалер.

— Я пара не тебе, а какой-нибудь медузе. — Матильда под укоризненным взором внука осушила бокал. — Только Сузу-Музу ты выгнал, а Придд со мной плясать не станет.

— Скоро вернется Окделл, — предложил внук, — он тебя устроит?

— Зачем кабану каракатица? — удивилась принцесса. — И вообще хочешь танцевать — пусти сюда дам.

— Нельзя, — вздохнул внук. — На гальтарских пирах присутствовала только хозяйка Дома. Или двух Домов, если один Дом чествовал другой.

— Ты же корону напялил, — напомнила Матильда, — так отмени эту дурь. Хотя чего отменять? Про нее никто не помнит.

— Я заставлю вспомнить, — обрадовал Альдо. — В моей анаксии все будет как в Гальтаре.

— Если не станешь пускать на пиры женщин, — зевнула Ее Высочество, — в твоей анаксии будет как в Гайифе. И очень скоро.

— Ты не понимаешь, — пустил в ход фамильный довод Его Величество и поднялся, — и никогда не поймешь. Это дело Раканов.

— Куда мне, — буркнула Матильда удаляющемуся коронованному заду.

Кровь Раканов была сильна. Что дед, что внук, масть разная, а навоз одинаковый. Тявкнут «тебе не понять» и гордо удерут, а чего тут понимать? Ее Высочество придвинула отвергнутый было стакан. И чего она взъелась на эту настойку? Хорошая настойка, очень хорошая!