Астровойны - Олег Синицын Страница 24

— О боже!

— Они дошли до резервуаров с оборотной водой, но там их спугнули патрульные, возвращавшиеся из селения.

— Тот, который остался в живых, пришел в себя?

— Да. Он рассказал, что диверсантов было двое. Один — орк. Самый настоящий: огромный, чернолицый, с отверстием вместо носа. Второй оказался человеком, личность которого установлена. Это Даймон Зверолов.

— Даймон? — Удивленный комендант повернулся к клетке с канареечной свиристелью — райской птицей, которая вот уже два года услаждала своим пением слух педантичного начальника. — Сын Ротанга?

— Именно. И к сожалению. Он помогал орку.

— В его участие невозможно поверить.

— Как и во все, что случилось. Он прилетел на гравилете поздно вечером, в селении их встретил патруль. Машину мы обнаружили за церковью, а в самой церкви нашли убитого священника.

— Еще и священник…

— Да. На полу остались две пары следов. Очевидно, что орк прилетел вместе со Звероловом. Он прятался в машине, поэтому патруль не заметил его.

— Куда же они подевались теперь?

— Крепость прочесана полностью. Здесь их нет. Также мы прочесали дворы и овраги селения, обошли дома, расспросили жителей. Два боевых катера осуществляют постоянный контроль с воздуха. Никто не видел ни Даймона, ни орка. Они как сквозь землю провалились.

— Какие-нибудь следы диверсии?

— Ничего. Розыскная группа тщательно изучила их путь. Мы обследовали все объекты, которые могли подвергнуться диверсии. Не найдено ничего! Абсолютный ноль. Я полагаю, что целью являлись стратегические орудия или генераторы. Чтобы выйти к ним, лазутчики пытались пробраться в центральную галерею, но что-то их спугнуло, и они оказались возле резервуаров с оборотной водой.

— Нужно исследовать резервуары. Пусть техники Селлинджера запустят робота с «видеоглазом». Также необходимо взять пробы воды, и пока лаборатория не сделает анализ, следует отключить оборотную воду по всему гарнизону.

— Будет сделано.

Комендант опять взглянул на свиристель в клетке.

— Еще одно. Следует немедленно направить к дому Звероловов отряд быстрого реагирования. И еще один для прикрытия первого. Объясните бойцам ситуацию. В окрестностях или на самой ферме они могут столкнуться с врагом.

— Слушаюсь! Разрешите идти?

— Не смею задерживать.

Офицер ушел, а комендант еще раз убедился, что длина кабинета составляет двенадцать шагов. Он остановился у противоположной стены и спросил, обращаясь к свиристели:

— Зачем они приходили в форт?

Paп мотнул головой, и взвившаяся в воздух колючая коса хлестнула Зверолова по глазам. На секунду он лишился зрения, именно в этот момент сенобит обрушил на Ротанга свой страшный меч.

Содрогнулись стены. Загудел воздух. Лишь интуиция позволила отцу Даймона сбить клинок и выскочить из-под лезвия. Но конец меча достал, вспоров плоть над ребрами. Зверолов негромко охнул. Внезапный паралич охватил левый бок от подмышки до поясницы — лезвие оказалось ледяным.

Но, несмотря на рану, Ротанг нашел силы для ответа.

Удар колом был стремительным и точным. Но кроме своего умения Ротанг вложил в него исполинскую силу, взятую у корней деревьев, агрессию, заимствованную у тысяч зубастых йодаков. Разящую мощь бивней ластодонта и яд плотоядных цветов. Все они, весь лес, раскинувшийся от Мохнатых гор до тартарийского побережья, вздрогнули от неожиданного толчка, когда часть энергии, в которую вложены качества этих существ, вдруг ушла из них. Ушла, сливаясь в невидимый единый поток, который устремился в центр лесной долины, к одинокому дому, стоящему на холме, концентрируясь в едином человеке. И человек передал эту силу своему оружию.

По древу пробежали цепи молний, сливаясь к острию. Кол завибрировал и загудел, на его конце появился ослепительный белый шар. И Зверолов-старший вложил в удар все, на что был способен.

Кол насквозь пробил живот сенобита в том месте, где располагалось средоточие энергии — аккумулятор, собирающий и распределяющий энергию окружающего мира. Конец кола вышел из поясницы и разбил колбу, подвешенную на ремне.

Выпорхнув из осколков, нематериальный кусочек плоти Даймона отлетел к двери.

Черные глаза на мелованном лице не шевельнулись. Не обратились к орудию, что пронзило живот демона. Они неотрывно смотрели на Ротанга, сжимающего древко.

— Жалкий человечишка! Неужели ты веришь, что сила лесной жизни может противостоять смертоносному холоду Бездны и мощи темных солнц Хеля?

Ротанг ошибся и понял это слишком поздно. Он рассчитывал поразить демона в ту область, где у людей находится средоточие энергии: мизерное у обычных, объемное и плотное — у паладинов и знахарей. Но сенобит уже многие сотни лет не был человеком. Темный Конструктор основательно перестроил его тело, и средоточие энергии Рапа уже находилось не здесь.

— Ни одно существо не смеет прикоснуться ко мне, — произнес демон. — Ни один человек не смеет видеть меня. Я пожру твою душу, дикарь!

Ротанг оглянулся. Возможно, надеялся занять еще какие-то силы у зеленого мира, своего старого друга. Но вместо этого увидел сына, который вполз в комнату. Голого, измученного, жалкого. Но живого. И сердце отца наполнилось радостью. Именно тогда сенобит обрубил кол, и Зверолов-старший отшатнулся, потеряв упор.

Рап вытащил из себя обрубок. Сухая рана затянулась на глазах, дыра в кожаных одеждах исчезла. Он отбросил отсеченную жердь, на которой не было ни единой капли крови — известной по «Апокрифам» темно-синей, почти черной крови сенобита. Адской смеси, сваренной Повелителем Хеля.

Кровь Рапа, самая сильная из всех, за все времена еще ни разу не была пролита.

Розоватый и полупрозрачный фокус воли бился о холодный пол, нитевидный отросток извивался и дрожал. Даймон полз к этой частице собственной души. Он порезал ладони о разбитую колбу, но не замечал этого, как не замечал, когда ветви хлестали его по лицу, когда он мчался на очкастом страусе сквозь лесные чащобы. Он полз, а его уста шептали:

— Приказ, приказ…

Оказавшись в доме, Даймон хотел броситься к ногам повелителя, но запертый в глубинах мозга человек неожиданно активизировался. Сделался сильным. Он вылез из своей темницы, и голос его прогремел в ушах, призывая направиться к розовому пучку, бьющемуся о половицы.

Оказавшись подле него, Даймон пересохшими губами обхватил теплый шевелящийся комок, похожий на живую устрицу. Фокус воли проворно скользнул в трахею и глубже. Длинный хвостик стремительно втянулся в уста юноши. Вмиг Даймона пронзила знакомая боль, начинающаяся от позвоночника, только на этот раз это была боль соединения. И Даймон, запертый в клетке сознания, вырвался на свободу. Занял тело целиком. Слился с наркоманом, который просил приказа и не мог без него жить, и поглотил этого наркомана.