Апокалипсис для шутников - Антон Краснов Страница 24

1

Делегаты Третьего съезда РКСМ (Российского коммунистического союза молодежи) Женя Афанасьев (по мандату – боец Второй Конной Григорий Кожухов) и Колян Ковалев (согласно документам – матрос Балтфлота Федор Курочкин) шли по улице Малая Дмитровка, направляясь к зданию бывшего Купеческого клуба, величественному особняку с высокими окнами, полуколоннами и двумя стеклянными подъездами. Еще недавно здесь проводил досуг цвет московского купеческого цеха, сейчас же постановлением Совнаркома приляпали трескучую вывеску «КОММУНИСТИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ Я.М.СВЕРДЛОВА». По поводу того, чему могли научить в университете имени страшного уголовного преступника, не так давно благополучно отправившегося на тот свет, лично Афанасьев никаких иллюзий не питал. Однако же именно в этом здании должен был выступить человек, в руках которого находился один из Ключей Разрушения и Зла – Владимир Ильич Ульянов-Ленин. Характерным отличием Жени Афанасьева от прочих делегатов стало то, что в его кармане лежал самый что ни на есть настоящий сотовый телефон со встроенной фотокамерой, с помощью которого он хотел сфотографировать живого Ленина. Телефон чуть не был раздавлен в описанной выше потасовке, однако чудом уцелел, и Женя сознательно шел на авантюру с фотографированием, хотя Колян Ковалев именовал это не иначе как «поиском приключений на задницу». Да и на прочие органы – тоже, и, как говорится, в полном объеме.

Накануне они с относительным комфортом разместились на постой в Третьем Доме советов (бывшей духовной семинарии), отведенном для размещения понаехавших в Москву делегатов. Собственно, никаких усилий для того не потребовалось: Женя Афанасьев и Колян просто подали свои грозные документы, после чего им выписали мандаты делегатов съезда с правом совещательного голоса. Оставалось только радоваться тому, что в то время к удостоверениям личности не прилагалось фото. Не дошла еще техника.

Им не только удалось разместиться самим: Колян умудрился найти какой-то флигель в двух кварталах от Третьего Дома Советов для друзей-дионов, Галлены и Альдаира. Ведь тем требовался отдых. Он поступил просто: ворвался к хозяину флигеля, напуганному обывателю с потной лысиной и маленькими поросячьими глазками, и, размахивая мандатом и ссылаясь на все мыслимые пролетарские инстанции, потребовал разместить во флигеле двух борцов за дело всех угнетенных, «пострадавших от происков недобитой буржуазии». Обыватель еще корчился в муках (отказать боязно, а размещать – кто знает, не будет ли хуже?), когда вмешался Афанасьев и произнес негромко, глядя обывателю прямо в глаза:

– Вы, господинчик, типичный мелкобуржуазный элемент. Да он, – Женя кивнул на Коляна, – таких живоглотов в море топил знаешь сколько? Смотри, и до тебя дело дойдет.

– Тут нет моря, – простонал тот, глядя на каменные скулы Коляна, ленты его бескозырки и огромные раструбы флотских штанов.

Афанасьев сказал:

– Тогда мы пожалуемся замкомпоморде.

Тут хозяина скрутило, и он безгласно отвел флигель под нужды пролетарских масс.

– Как у них всё просто, – сказал Колян пятью минутами позже, – влетаешь, качаешь права как можно более нагло и, главное, вставляешь все эти словечки: «живоглот», «буржуй», «сатрап».

– Так законы-то они уничтожили, а своих еще не придумали. Самосуд полный. Проще говоря – беспредел.

– А каким это ты его замком по морде обещал?.. – поинтересовался Колян.

Афанасьев остановился и, уперев руки в бока, произнес:

– Несознательный ты тип, товарищ матрос. ЗАМКОМПОМОРДЕ – это ЗАМеститель КОМандира ПО МОРским ДЕлам. Тебе ли не знать, балтиец-краснофлотец? Тут вообще весело с аббревиатурами!

– Тут и без аббревиатур весело, – проворчал Колян, – а самое веселое, боюсь, может начаться завтра.

– Ты имеешь в виду открытие съезда и выступление на нем Ленина? Так это хорошо, если завтра он появится. А вдруг у него внеочередное заседание Совнаркома? А вдруг у него очередная оптовая партия ходоков нарисовалась, и он с ними любезничает, чайком на липовом меду потчует? А ведь ты помнишь, что мы можем быть в этом времени и месте только двое суток, а то и поменьше – потом просто выкинет в исходную точку?

– Не нас – ИХ выкинет, – промолвил Колян мрачно, имя в виду, конечно же, несостоявшихся кандидатов в боги, – а мы тут останемся, если вовремя не подсуетимся. Я уже в свое время жил в Золотой орде три года. Так вот, скажу тебе, Женек: здесь мне нравится еще меньше!

– Мне тоже, – сказал Афанасьев.

…К Коммунистическому университету имени замечательного товарища Свердлова оба шли изрядно невыспавшиеся. В комнате, где они расположились, даже подремать толком не удалось, и вот по каким причинам.

Как только им показали их помещение, в котором они – по мысли организаторов – должны были жить во время всей работы съезда, они поняли, что спокойной жизни не жди. Комната, рассчитанная максимум на пять человек, уже вместила около десятка товарищей возрастом от семнадцати до примерно двадцати двух – двадцати трех лет. Одна толстая девушка в красной косынке и остальные – парни. Худой длинный парень стоял на подоконнике (а ведь его не для такого свинства мыли!) и, чуть заикаясь, толкал речь следующего содержания:

– Товарищи! Завтра открывается съезд коммунистической молодежи! На повестке дня – борьба с Врангелем, строительство коммунизма и Всемирной коммуны и – воспитание коммунистической морали!

– Ты же полчаса назад говорил, что сегодня идем на субботник!.. – подал голос парень в клетчатой кепке, с независимым видом развалившийся на кровати. Кровать была застелена белоснежной простыней, что лично для Афанасьева стало неожиданностью в подобном обществе. Впрочем, парень в клетчатой кепке был чужд гигиены, потому что лежал на белой простыне в грязных брюках и желтых ботинках, к которым налипла уличная грязь. Тип на подоконнике – так похожий на того, из Охотного ряда! – потряс в воздухе кулачком и воскликнул: