Хуже, чем мертв - Шарлин Харрис Страница 24

Я могла видеть спальню, в которой с кровати было отброшено покрывало. Это было единственным признаком беспорядка в спальне или кухне. Центром насилия была гостиная.

Из-за отсутствия лучшего места, мне пришлось прислониться к голой стене рядом с Доусоном.

Не думаю, что у нас с ремонтником мотоциклов когда-либо была длинная беседа, хотя он охранял меня несколько месяцев назад. Я слышала, что полиция (в данном случае Энди Бельфлёр и его коллега детектив Элси Бек) подозревала, что в мастерской Доусона происходит большее, чем просто ремонт мотоциклов, но Доусон ни разу не был пойман на чём-то незаконном. Также, время от времени, Доусон нанимался телохранителем, или возможно предлагал свои услуги безвозмездно. Конечно, он отлично подходил для этой работы.

— Вы дружили? — прогрохотал Доусон, кивая головой на кровавое пятно на полу, пятно, которое осталось от Марии-Стар.

— Скорее были знакомы, — ответила я, не желая выказывать больше печали, чем должно. — Мы виделись на свадьбе несколько дней назад. — Я хотела сказать, что тогда она была в порядке, но это было бы глупо. Перед тем как быть убитыми, плохо себя не чувствуют.

— Когда в последний раз кто-либо разговаривал с Марией-Стар? — спросила Доусона Амелия. — Я должна установить временной промежуток.

— Вчера, в одиннадцать часов вечера, — ответил он. — Телефонный звонок от Олси. Его не было в городе, есть свидетели. Соседка услышала сильный шум через полчаса после этого, вызвала полицию. — Это была длинная речь для Доусона.

Амелия вернулась к своим приготовлениям, а Октавия читала тонкую книжку, которую Амелия извлекла из своего рюкзака.

— Ты когда-нибудь наблюдала такое раньше? — спросил у меня Доусон.

— Да, в Новом Орлеане. Я сделала вывод, что это отчасти очень редко и трудно выполнимо. Амелия действительно хороша.

— Она живёт у тебя?

Я кивнула.

— Я слышал об этом. — Мы замолчали на мгновение. Доусон, оказывается, был не только великолепной грудой мускулов, но и приятным собеседником.

Октавия одновременно со своей воспитанницей начала жестикулировать и что-то напевать. Она, возможно, никогда раньше не выполняла эктоплазменную реконструкцию, но обряд набрал большую мощь, вибрирующую в маленькой комнате, пока мои ногти не зажужжали в унисон. Доусон не выглядел напуганным, но был определенно начеку, когда возросло давление магии. Он выпрямил руки и встал прямо, как и я.

Хотя я знала, чего ожидать, всё же была потрясена, когда Мария-Стар появилась в комнате. Я с удивлением ощутила, как рядом со мной дёрнулся Доусон. Мария-Стар красила ногти на ногах. Ее длинные темные волосы были собраны в «конский хвост» на макушке. Она сидела на ковре перед телевизором, под ногами был аккуратно расстелена газета. У магически воссозданного изображения был тот же водянистый вид, который я видела в предыдущей реконструкции, когда наблюдала за последними часами жизни моей кузины Хедли. Мария-Стар была не полностью окрашена. Она походила на образ, заполненный блестящим гелем. Поскольку в квартире больше не было того порядка, который был, когда она сидела на этом месте, эффект был странным. Она сидела прямо в центре опрокинутого журнального столика.

Нам не нужно было долго ждать. Мария-Стар закончила красить ногти и сидела, смотря телевизор (теперь темный и безжизненный), пока они сохли. Она сделала несколько упражнений для ног, пока ждала. Потом собрала лак и небольшую развёртку, которую вставляла между пальцами ноги и свернула газету. Поднялась и пошла в ванную. Так как теперь дверь ванной была полузакрыта, водянистое изображение Марии-Стар должно было пройти через нее. С нашего ракурса мы с Доусоном не могли заглянуть внутрь, но Амелия, руки которой были вытянуты в своеобразном жесте поддержки, слегка пожала плечами, как будто говоря, что Мария-Стар не делала ничего важного. Эктоплазменное испускание мочи, наверное.

Через несколько минут молодая женщина снова появилась, на сей раз в длинной ночной рубашке. Она вошла в спальню и расстелила постель. Внезапно её голова повернулась к двери. Это было похоже на пантомиму. Ясно, что Мария-Стар услышала шум у двери, и он был неожиданным. Не знаю, слышала ли она звонок в дверь, стук, или кого-то, пытающегося взломать замок.

Её настороженность вызывала тревогу и даже панику. Она вернулась в гостиную и взяла свой сотовый телефон — мы видели, как он появился, когда она коснулась его — и нажала несколько клавиш. Звонила кому-то по быстрому набору. Но прежде, чем смог зазвонить телефон на другом конце провода, дверь сорвалась с петель и упала внутрь, на ней был мужчина, наполовину волк, наполовину человек. Он выявился, потому что был живым существом, но был виден более ясно, когда находился ближе к Марие-Стар — фокус заклинания. Он прижал Марию-Стар к полу и глубоко укусил ее в плечо. Ее рот широко открылся, и можно было сказать, что она кричала и боролась как вервольф, но он застиг ее врасплох, и у неё были зажаты руки. Мерцающие струйки были кровью, стекающей из места укуса.

Доусон вцепился мне в плечо, в его в горле клокотало рычание. Не знаю, был ли он разъярен нападением на Марию-Стар, взволнован происходящим и видом текущей крови, или всё вышеупомянутое.

Второй вервольф появился позади первого. Он был в своём человеческом обличии. В его правой руке был нож. Он вонзил его в тело Марии-Стар, вытащил, занёс вверх, и вонзил снова. Когда нож поднимался и опускался, на стены с него брызгали капли крови. Мы могли видеть капли крови, значит должна быть эктоплазма (или что там на самом деле) и у крови.

Я не знала первого мужчину. Этого же парня признала. Это был Кэл Майерс, прихвостень Фурнана и полицейский детектив отделения Шривпорта.

Стремительное нападение заняло секунды. После того как Мария-Стар была смертельно ранена, они вышли и закрыли за собой дверь. Я была потрясена неожиданной и чудовищной жестокостью убийства, и чувствовала, что часто и прерывисто дышу. Мария-Стар, блестящая и почти прозрачная, с минуту лежала перед нами посреди погрома, мерцающих пятен крови на ее рубашке и на полу, а затем просто исчезла, потому что в этот момент умерла.

Мы все стояли в тишине, потрясённые. Ведьмы молчали, их руки свисали по бокам, как будто они были марионетками, нити которых обрезаны. Октавия плакала, слезы стекали по её морщинистым щекам. Амелия выглядела так, как будто её сейчас вырвет. Я тряслась как от лихорадки, и даже Доусон, казалось, испытывает тошноту.

— Я не узнал первого парня, так как он был наполовину измененный, — сказал Доусон. — Второй выглядел знакомо. Он полицейский, верно? В Шривпорте?

— Кэл Майерс. Позвони лучше Олси, — ответила я, убедившись, что могу говорить. — И Олси должен будет чем-нибудь отплатить этим дамам за их беспокойство, когда разберётся с собственным. — Полагаю, что Олси мог забыть об этом, так как скорбит по Марии-Стар, но ведьмы сделали эту работу без упоминания о компенсации. Они имели право быть вознагражденными за их усилия. Это дорого им обошлось: обе они «загибались» на диване.