Чингисхан. Книга 2. Чужие земли - Сергей Волков Страница 24

Я не помню спуска в долину — сперва наблюдал за историей отношений Оэлун и Есугея, потом думал о Телли. Дважды порывался я бросить все и вернуться. Нефедову пришлось удерживать меня силой и даже угрожать оружием.

В себя прихожу только на скалах. Внизу — бездна, в руках — веревка. Профессор, утвердившись на выступе, кричит, чтобы я побыстрее спускался. Упираюсь сапогами в камень, шепчу ругательства. Пот заливает глаза. Когда оказываюсь рядом с Нефедовым на узком выступе, от напряжения сводит судорогой мышцы.

— Вон там, ниже, еще одна полка, — говорит профессор. — Сейчас перевяжемся и пойдем туда.

У Нефедова хорошая альпинистская подготовка. Он умеет, как сам выражается, «ходить по скалам». Знает хитроумные узлы, позволяющие сдернуть привязанную наверху веревку Если бы не это, мы не смогли бы спуститься. Долина Неш лежит примерно в восьмистах метрах ниже перевала. Почти все это расстояние — отвесная каменная стена с редкими выступами.

— Ты где так научился? — следя за тем, как ловко Нефедов сматывает наш альпиншнур, спрашиваю я.

— В студенчестве ездили с ребятами на Хибины, на Кавказ, в Крым. У меня разряд по альпинизму. Все, хватит болтать! Отдохнул? Тогда давай, на этот раз пойдешь первым.

— Иду.

Точнее, ползу. Еще точнее — сползаю вниз по веревке, сдирая руки. Не знаю, как справляется Нефедов, у которого раны на ладонях. Но мне очень тяжело. Плюс ко всему приходит одуряющий страх высоты. Добираюсь до выступа мокрый как мышь. Стыдно — я же мужчина! Но нервной системе не прикажешь. Чтобы отвлечься, снова начинаю думать о Телли.

Как она там? Освободилась ли уже? Спуститься следом за нами девушка не сможет. Очень надеюсь, что у нее хватит благоразумия не наделать глупостей.

И у меня тоже…

Когда подошвы моих сапог, подаренных махандами, касаются земли у подножья скальной стены, я от усталости уже не могу разговаривать, только мычу в ответ на указания Нефедова что-то нечленораздельное.

Профессор сдергивает последнюю веревку, падает рядом со мной, не сняв рюкзака. Он тоже устал. Риши сказал нам, что из долины Неш не возвращался ни один человек. Это немудрено — чтобы подняться обратно по этим скалам, нужно иметь крючья, карабины, разные хитрые альпинистские штуки, позволяющие затрачивать минимум усилий.

Наверняка из долины можно выбраться другим способом и в других местах, но все они, видимо, находятся далеко от Махандари.

Неш лежит перед нами. Долина шире и длиннее той, в которой обитают маханды. Мы видим купы деревьев, речушку, петляющую меж зеленых холмов. Вдали, в сизой дымке, проглядывает что-то вроде дороги. Там движутся темные пятна, но что это — люди, машины или стадо каких-то животных, отсюда не понять.

И самое главное — над деревьями поднимаются несколько столбов дыма. Долина Неш явно населена. И нам совсем скоро предстоит познакомиться с ее обитателями.

Идем вдоль берега реки. Жарко. Над головой вьются мухи, в траве поскрипывают какие-то местные кузнечики. Замечаем пару антилоп, спустившихся к водопою. Почуяв нас, животные уносятся в заросли на другом берегу. Нефедов снимает с плеча М-16.

— Зверье здесь пуганное, — сообщает мне профессор. — Значит, людей много. Мне все равно. Мне — плевать. Я хочу к Телли. Хочу видеть и обнимать ее, хочу жить с ней в хижине на берегу горной реки, засыпать и просыпаться вместе. Все остальное — ерунда. Проклятый конь, проклятый Темуджин!

— Стой! — обрывает мои безрадостные мысли Нефедов. — Кто-то едет! Мы прячемся в зарослях колючего можжевельника, садимся на корточки, чтобы кустарник скрыл нас. «Кто-то» не просто едет — скачет, причем, судя по сотрясанию почвы, к нам приближается не менее двух десятков всадников.

Они выносятся на прибрежный луг из-за деревьев широким веером и Нефедов невольно вскрикивает. Я понимаю изумление профессора. Мне самому хочется присвистнуть и выдать пару нецензурных междометий.

А вдоль берега во весь опор несутся, звеня доспехами и оружием, бородатые всадники в сверкающих гребенчатых шлемах. Бронзовые панцири, красные плащи, стеганые защитные попоны на лошадях; в руках всадники сжимают длинные копья, овальные щиты заброшены за спины.

Я не особо силен в истории, но по форме шлемов, по доспехам, по оружию догадываюсь — эти люди изображают воинов античного мира. Изображают, потому что мы явно попали на съемки фильма. Ну, а как еще объяснить происходящее?

— Гетайры, — шепчет Нефедов. — Настоящие гетайры Александра Великого…

— Чего? — я выпрямляюсь. А какой смысл таиться от киношников — Проклятая долина Неш оказалась обжитым местом. Даже фильмы снимают. Интересно, из какой страны киногруппа? Может, наши?

— Спрячься! — делает страшные глаза Нефедов. — Куда ты. Стой, дурак!

Я выбираюсь из зарослей, машу всадникам.

— Ой, идиот! Что ж ты делаешь! — рычит профессор, следом за мной покидая можжевеловое укрытие.

— Сам ты идиот. Чего нам от них прятаться? Сейчас режиссер…

Дротик, вонзившийся в землю у моих ног, не дает договорить. Гетайры, как их назвал Нефедов, на всем скаку перестраиваются и мчатся к нам, опустив копья. Они что-то орут, но топот копыт и звон доспехов заглушают крики.

— Бежим! — Нефедов тащит меня к зарослям, но еще один дротик, пущенный умелой рукой, вонзается в его рюкзак и толкает профессора на землю.

— Они офигели, что ли? — я помогаю Нефедову подняться, потом вытягиваю руку в приветственном жесте. — Эй, придурки! Вы че творите?! Наберут в массовку дебилов…

— Какая, к черту, массовка! — рычит мой спутник, лихорадочно дергая затвор М-16. — Ты что, не видишь — это НАСТОЯЩИЕ гетайры, тяжелая конница армии Александра Македонского!