Блокада 2. Книга 2. Тень Зигфрида - Кирилл Бенедиктов Страница 24

Как оказалось, зря.

Он услышал, как что-то свистнуло в воздухе, и страшно захрипел Авдеенко. Повернулся — сержант осел на колени, вцепившись обеими руками в винтовку, а из горла у него торчало что-то темное, похожее на плавник.

Смыков не успел даже выругаться. Страшный удар выбил пистолет у него из руки — ТТ улетел в сторону и упал на цветочную клумбу. Капитан попытался ударить левой, но рука попала в жесткий захват. Он услышал, как хрустит кость.

— Значит, матча не было, капитан? — услышал он насмешливый голос улыбчивого диверсанта. — Спасибо за науку, товарищ.

Лезвие десантного ножа вошло Смыкову под ребра.

— Вот почему я приказал вам идти поодаль, — сказал Рольф, когда они затащили трупы в темную подворотню. — Если бы мы шли втроем, этот подозрительный капитан наверняка сразу вызвал бы подкрепление.

— Мы бы отбились, — хмыкнул Хаген.

— Пришлось бы стрелять. А я предпочитаю обходиться без стрельбы.

— Я тоже не люблю шума, — сказал Бруно, аккуратно вытирая свой метательный нож. — Рояльные струны и войлочные тапочки — что еще нужно человеку нашей профессии?

Елены Гумилевой по полученному от Свешникова адресу не оказалось. Точнее, не оказалось вообще никого — большая, захламленная квартира, в одной из комнат которой была прописана Гумилева, была пуста. Возможно, последние жители покинули ее не так уж давно — об этом говорило отсутствие пыли на большой коммунальной кухне — но спросить об этом было некого. Коммандос быстро обыскали квартиру, но ни писем, ни документов, имеющих отношение к Гумилевой, не обнаружили.

— Можем переночевать здесь, — предложил Хаген. — Лишний раз рисковать ни к чему.

— У нас есть второй адрес, — сказал Рольф. — И нам нужно его проверить.

— Думаешь, это все-таки он? Раухер?

— Вероятность того, что в филармонии работал другой Николай Морозов, не имеющий отношения к нам, очень мала, — Рольф задвинул ящик стола, в котором не было ничего, кроме порванной на мелкие кусочки бумаги. — А способ связи, выбранный Раухером, говорит о том, что он не просто часто посещал филармонию, а мог ходить по залу после концерта, не возбуждая подозрений. А тот Морозов, которого нашел нам старик, работал администратором филармонии. Я уверен, что он и есть наш Раухер.

Николай Морозов жил далеко от центра, на улице Красной Конницы. [10]Когда коммандос добрались до него, было уже совсем поздно.

— Ждите на лестнице, — сказал Рольф. — Если понадобится, я вас позову.

Он подергал массивную ручку двери — заперта. Рольф посветил фонариком — на табличке, прикрепленной под номером квартиры, было написано — "Лебедевы — звонить 1 раз, Захаровы — 2 раза, Граббе — 3 раза, Морозов — 4 раза".

"Представляю, как будут рады все эти люди", — подумал Рольф, четыре раза нажимая кнопку звонка.

Когда последние раскаты на редкость громкого и противного звонка отгремели в недрах уснувшей квартиры, Рольф приложил ухо к замочной скважине. Тишина. Полная тишина. Неужели он своим нахальным вторжением в два часа ночи никого не разбудил? Ни Лебедевых, ни Захаровых, ни Граббе?

Прошла минута, и Рольф почувствовал, что за дверью кто-то стоит. Кто-то, не выдающий себя даже дыханием, кто-то очень тихий и очень испуганный.

Тогда он заколотил в дверь кулаком — ему почудилось, что притаившийся за ней человек даже отпрянул.

— Кто? — спросили из-за двери прыгающим голосом. — Кто там?

— Я к Морозову, — сказал Рольф. — К Николаю Леонидовичу Морозову.

— Кто вы? — повторил голос после некоторого молчания. — Что вам нужно?

— Мне нужны семена белых морозостойких георгинов, — усмехнувшись, ответил Рольф. — И ничего больше.

Пароль для экстренной связи с агентом Раухером явно придумала какая-то старая дева из конторы Шелленберга. Впрочем, в тридцать шестом это была еще контора Гейнца Йоста. [11]

За дверью молчали. Или там стоял не Раухер, или за шесть лет слова отзыва напрочь вылетели из головы агента. Впрочем, такого, конечно, просто не могло быть.

— Сейчас не сезон для высаживания георгинов, — с усилием проговорил, наконец, тот, кто стоял за дверью. — Но я могу предложить вам прекрасные ноготки.

Послышался металлический скрежет открываемого замка. Загрохотали цепочки, защелкали отодвигаемые засовчики. Дверь заскрипела, и, наконец, открылась.

В дверном проеме стоял человек среднего роста, с простоватым лицом славянского типа. У человека были редкие светлые волосы и впалые щеки.

Рольф специально держал фонарик так, чтобы свет не слепил глаза хозяину квартиры, но тот все равно растерянно моргал. Возможно, не ожидал увидеть на пороге лейтенанта Красной Армии.

— Николай Леонидович Морозов? — спросил Рольф. — Или лучше называть вас Раухер? Может быть, разрешите все-таки войти?

— Да, разумеется, — глухо сказал человек, открывший ему дверь. — Проходите, пожалуйста.

— Я не один, — предупредил Рольф. — Со мной двое друзей.

Человек пожал плечами.

— Какая разница? Места хватит на всех…

Кличку «Раухер» агенту дали явно не зря — большая комната, где он жил, вся пропахла дешевым табаком. Курил Морозов какую-то дрянь, больше похожую на сушеную траву, но Рольф терпел. Бруно и Хаген слонялись по огромной квартире — слушать излияния Морозова им явно не хотелось — а Рольфу приходилось это делать по долгу службы. Как руководитель группы «Кугель» он обязан был наладить с агентом, долгое время находившимся в законсервированном состоянии, психологический контакт. Фляжка со шнапсом, которую Рольф держал специально для этого случая, весьма в этом помогала.