Обреченные стать победителями - Марина Ефиминюк Страница 23

– У меня отличная новость: тебе точно конец!

– Любишь грозить девушкам? – немедленно отпарировала я.

– А ты не девушка, – с хмурым лицом заявил он.

– Тогда кто? Мальчик?

– Натуральная ведьма.

– Спасибо за комплимент, почтовый голубь, – улыбнулась я. – Кстати, слышала, что махание метлой помогает выпустить гнев, поэтому не стесняйся работать в полную силу.

– Нарываешься? – вышел он из себя и начал медленно подниматься. Наверное, следовало испугаться, но страшно все равно не было, да и помощь пришла с самой неожиданной стороны.

– Сядь обратно, Дин Дживс! – звучно гаркнул Бади, который обычно оставался глух к происходящему вокруг, если это происходящее не касалось его лично. На моей памяти, вот так, старомодно, по имени-фамилии, людей называла только кухарка Бринни, но она родом из деревни и давно перешагнула средний возраст.

В любом случае Качок привлек к нам всеобщее внимание, народ дружно оглянулся. Мы с «почтовым голубем» настолько опешили, что действительно перестали грызться. Притихший Дин послушно пристроил зад обратно на стул, а я вообще на пару секунд забыла, как язвить. Странное, признаться, ощущение. Оставалось кивнуть защитнику в качестве благодарности, проигнорировать вспыхнувший любопытством взгляд Тильды и прошагать к своему месту.

На исцарапанной столешнице немедленно обнаружилась кривовато выжженная с помощью магии надпись «ведьма». С ума сойти, мне даже парту пометили! Видимо, чтобы никто не занимал. Столько внимания к бывшей подавальщице из провинции, что голова начинает идти кругом! Если на факультете хранителей обнаружится еще какая-нибудь девушка с таким же прозвищем, то я, пожалуй, расстроюсь.

Илай заскочил в кабинет практически в компании магистра. Последний дышал Форстаду в затылок, словно в коридоре они соревновались, кто быстрее доберется до дверей.

Занятие началось. Армас привычно злобствовал и насмехался, не забывая напоминать о том, что «заклятье» пишется с одной литерой «к», а не с двумя. Как и слово «высшая» в выражении «высшая магия».

Не знаю, какая проблема имелась у Тильды с парными согласными, может, из-за плохого зрения в глазах двоилось, но при злосчастном копировании она умудрилась наделать таких нелепых ошибок, каких не допустил бы даже школьник, только приступивший к изучению азов грамматики и чистописания. Я уже локти обкусала, что поленилась проверить за подругой и теперь каждое занятие по высшей магии давилась щедрыми преподавательскими издевками.

Когда время в песочных часах иссякло, и в кабинете прозвучал переливчатый звонок, магистр произнес, не скрывая сарказма:

– Форстад, Остад, Дживс! Браво! Искренне восхищен! Надеюсь, вы умеете обращаться со швабрами. – Он изобразил беззвучные аплодисменты. – После отработки загляните на пару слов.

Была слабая надежда, что после этой «пары слов» у трио возникнет непреодолимое желание с воплями сбежать на факультет общей магии.

– Эден! – вдруг позвал Армас.

– Да, магистр! – немедленно выпалила я, как на перекличке.

– Через пятнадцать минут в моем кабинете.

Божечки, а меня-то за что?!

Я думала, что он решил устроить разбор полетов из-за ночного инцидента с лучшими (исключительно по мнению самих «лучших») адептами потока. Даже возмущенную речь придумала, пока шагала в преподавательскую башню. Мол, нахальные почтовые голуби вломились в комнату к беззащитной девушке, напугали до тика нижнего века, ведь у нас в восточных долинах залетевшая в дом птица – это дурная примета. И я никак не ожидала, что, войдя в пропитанный запахами высшей магии кабинет, наткнусь на преподавателя по мироустройству, вольготно сидящего в кресле для гостей. Хилдис сложил ногу на ногу и, кокетливо оттопырив мизинчик, что, на мой скромный взгляд, являлось признаком жуткой вульгарности, прихлебывал из изящной чашечки кофе. Наверняка натуральный, а не то жалкое подобие, каким поили в столовой адептов.

– Здравствуйте, – поздоровалась я из дверей.

Он демонстративно отвернулся к окну. Сердце сжалось от дурного предчувствия. Я перевела быстрый взгляд на Армаса, расположившегося за столом. Лицо куратора казалось непроницаемым.

– Проходите, Аниса, – кивнул он, внезапно назвав меня по имени. Похоже, дело было полный… швах.

Проходить не хотелось, но я заставила себя сделать пару мелких шагов и как-то неловко замерла посреди кабинета.

– Я вас вызвал, чтобы обсудить одну неприятную ситуацию, которая случилась на лекции магистра Хилдиса, – проговорил Армас. – Вы знакомы с правилами обучения в нашей академии?

– Да, магистр, – с трудом проговорила я.

– Что в них сказано об использовании специальных заклятий?

– Они запрещены во время занятий.

– В стенах академии, – поправил он. – Нам стало известно, что вы использовали заговоренное перо. Это так?

Отпираться и доказывать, будто меня оговорили, не имело смысла – только хуже сделаю.

– Да, магистр.

Я поверить не могла! Пыталась, конечно, но все равно не могла. Выходило, прихлебатель Форстада не зря стращал? Столичная принцесса заложила, что я мухлевала на лекции. И знаете? По закону совершения пакостей он мог придумать десяток способов отмстить за вчерашнее, а поступил подло и гаденько. С души воротило!

– Вы осознаете, Аниса, чем грозит это нарушение?

Наверняка вывесят порицание на доску в холле и лишат в следующем месяце содержания. Простых смертных всегда наказывают деньгами.

– Верден, да что ты с ней сюсюкаешь?! – возмущенно взвизгнул Хилдис и с такой яростью звякнул чашкой о блюдце, будто я своровала его проклятущую методичку, нашла способ скопировать и раздала по бесплатному экземпляру всей академии. – Эден, ты попрала права адептов, которые пришли в Дартмурт не просто хорошо проводить время, а учиться! Поступила бесчестно!

У меня вырвался злой смешок.

– Бесчестно? И это говорите мне – вы?! – выпалила я.

На кабинет упала тяжелая тишина. Хилдис изумленно хлопал глазами. Куратор с преувеличенным интересом изучал идеально убранный стол, всем своим видом демонстрируя, насколько недоволен дерзостью адептки, пока еще не заслужившей право на эту самую дерзость и не проявившей особенных талантов. Разве что феноменальную безграмотность и не менее впечатляющее неумение держать язык за зубами, когда его стоило не просто держать, а прикусить до крови.

Хилдис поерзал в кресле, словно оно ему вдруг стало тесновато, и вкрадчиво вымолвил, перейдя на «вы»:

– Видимо, у вас есть, что сказать?

У меня было, что сказать. И много! О методичке за грабительские семь соримов, о сниженных ни за что баллах, об исчезающих с доски схемах. Я жаждала выплеснуть возмущение, накопившееся за последний месяц, но только открыла рот, как заметила выразительный жест Армаса. Он быстро провел большим пальцем себе по горлу. Мол, Эден, не будь дурой, не рой себе могилу.