Серебряные ноготки - Джек Йовил Страница 23

Иногда Ротвангу снилось, что он - волк. В детстве его кожу покрывала густая шерсть, хотя с возрастом волосяной покров пришел в норму. Тем не менее, Ротвангу не раз приходило в голову, что его неведомые родителя были в родстве с оборотнями-ликантропами. Сам он никогда не менял облик, однако во многих отношениях отличался от обычных людей.

Девочка тихонько напевала бретонскую колыбельную, которую мужчина никогда раньше не слышал.

- Господин Ротванг!

- Да, миледи? - ответил разбойник и тут же возненавидел себя за то, что использовал холопскую форму обращения. Однако такая манера разговаривать была для него наиболее естественной. - Что вам угодно?

- Завтра, когда солнце взойдет, мы еще будем здесь?

Мужчина промолчал.

Мелисса выбралась из постели. На ней была длинная, расшитая золотой ночная рубашка, которую вполне можно было принять за бальное платье. Ее белые босые ноги бесшумно ступали по толстому ковру. Девочка протанцевала по комнате под мелодию своей песенки, придерживая край длинной сорочки и раскланиваясь с воображаемым придворным воздыхателем.

В ее возрасте Ротванг убивал уже лет семь. Безжалостный воин завидовал леди Мелиссе: ее семье, ее богатству и беззаботному детству. Будучи лишен всех этих благ, он ненавидел своих родителей-волков за то, что они оставили его среди людей. Его должны были выкормить в степи, воспитать в стае и научить всяким уловкам - например, умению сбрасывать человеческую шкуру.

Дверь была распахнута. Когда Гретешеле и Йох ушли, Ротванг не удосужился ее запереть. Замки не остановили бы тварь, которая аккуратно обезглавила Фредера. Ротванг предпочитал встретить лицом к лицу того, кто на него нападет.

Снаружи в полумраке виднелась каменная стена, на ней не было ничего, кроме давно потухших светильников в нишах. Ходили слухи, что Вечный Дракенфелс использовал в лампах человеческий жир. Что ж, такая жестокость вполне соответствовала характеру Великого Чародея, в чьей власти находился этот край во времена Сигмара и даже в более раннюю эпоху.

- Господин Ротванг, - спросила девочка, - когда вы, наконец, попытаетесь меня убить?

Ротванг обернулся и посмотрел в открытое детское личико. Он чувствовал себя так, словно его ударил в лицо кулак в латной перчатке. Разбойник поднял руку с мечом и отвел ее в сторону. Он надеялся, девочка поймет, что оружие не представляет для нее непосредственной угрозы. Однако он снова ничего не ответил. Нечто источающее тошнотворный запах выступило из темноты у него за спиной и положило тяжелую лапу ему на плечо…

Старая Женщина вторглась в разум Ротванга, погружаясь все глубже. Она нашла волка и выпустила его на волю.

Ротванг замахнулся мечом на леди Мелиссу. Йох решил, что его последний компаньон тоже свихнулся, и, схватив убийцу за плечо, развернул его лицом к себе.

Глаза Ротванга пожелтели, а нос вытянулся, превратившись в звериную морду. Тварь открыла рот, демонстрируя белые клыки. И все же это был Ротванг, судя по выщербленным передним зубам. Вот только внутри него пробуждался хищник.

Маленькая девочка попятилась и забралась на кровать. Обхватив столб, подпиравший балдахин, она наблюдала за происходящим.

Йох оперся о дверной косяк, чувствуя, как от искалеченного плеча по всему телу разливается пугающее онемение.

Ротванг атаковал, и бывший атаман метнулся в сторону. Однако когти чудовища скользнули по его волосам, оцарапав кожу.

Ротванг отбросил меч. Да и ножи, висевшие на поясе, были разбойнику больше ни к чему. Какой в них смысл, если его пальцы заканчивались острыми кинжалами.

Как странно устроена жизнь. Можно пять лет странствовать бок о бок с человеком и ничего не знать о нем.

У Йоха дрожали коленки. Одна его рука не двигалась. Он знал, что скоро умрет, и подумал, что мог бы избавить себя от мучений, подставив горло под клыки и когти Ротванга. Однако главарь шайки слишком долго боролся за выживание, чтобы избрать простой путь.

Его скимитар пропал, и кинжал тоже, но у него остались сапоги. А на сапогах - серебряные шпоры.

Серебро. Если Ротванг настоящий вервольф, он не переносит серебро.

Опустившись на четвереньки, Ротванг бросился на Йоха. Атаман ухватился левой рукой за верхний край двери и подтянулся, поджав ноги. Его плечо пронзила острая боль, но он продолжал висеть.

Ротванг, начавший прыжок, пролетел под ним. Йох ударил чудовище пятками, стараясь вогнать шпоры как можно глубже.

Тварь завыла как раненый волк и взметнулась на задние лапы. Йоха подкинуло вверх и прижало к перемычке над дверью. Атаман ударился головой о камень и почувствовал, как внутри у него что-то хрустнуло.

Затем он сорвался вниз, упав лицом на каменный пол. Ревущий монстр взгромоздился ему на плечи. Йох лягнул противника, надеясь, что серебряные шпоры нанесут оборотню хоть какой-то урон.

Тяжесть, придавливавшая его к земле, исчезла, и мужчина смог перевернуться на спину.

Мелисса неотрывно следила за ними, словно за щенками, резвившимися во дворе. Она хихикала и хлопала в ладоши. У маленькой девочки явно были серьезные проблемы с воспитанием.

Йох потянулся к сапогу и открутил одну из шпор. Зубчатое колесико завертелось, когда он взмахнул своим новым оружием.

Ротванг страдал. Его одежда порвалась, густая шерсть, покрывающая тело, пропиталась кровью.

Человек и монстр с трудом поднялись на ноги.

Ротванг шумно дышал. Кровь и слюна стекали по его уродливой морде. У оборотня были широкие плечи и несоразмерно длинные передние лапы.

Йох поднял шпору.

Ротванг бросился на него, и атаман, сделав выпад, раскроил лицо чудовища от глаза до пасти.

Острые когти погрузились в живот разбойника, и он отпрянул, оставив свое оружие в голове врага.

Йох прижимал края раны руками, стараясь удержать внутренности. Он почти ничего не чувствовал.

Это было плохо.

Ротванг прислонился к спинке кровати. Дрожь и судороги сопровождали обратное превращение в человека. По изрезанной морде оборотня струилась кровь.

Мелисса придвинулась и потрепала чудовище по плечу, пригладив быстро редеющую шерсть. Можно было подумать, что она ласкает котенка или собачку. Богатые. Их и людьми-то нельзя назвать.

Выражение детского личика изменилось.

Мелисса почти сочувственно смотрела на Ротванга, чьё волчье рычание переходило в страдальческие человеческие всхлипывания. Из щеки вервольфа все еще торчала шпора.

Девочка открыла изящный ротик, и Йох увидел, как блеснули ее неестественно длинные и острые зубы. В следующее мгновение малышка прильнула к шее Ротванга, прокусывая вену.

Кровь струей хлынула из раны, и Мелисса принялась жадно пить.