Азиль - Анна Семироль Страница 23

— А ты, стало быть, несчастный и бесящийся с жиру лишний элемент? — язвительно спрашивает Бастиан.

— Для тебя и семьи я точно лишний. Но не для Кейко. Она меня любит.

— Лю-у-убит? Вот как! Дурень, да ты смешон! Мне трудно поверить, что после меня Советником может стать такой клоун!

— Смейся. Быть клоуном лучше, чем убийцей.

Бастиан тут же смолкает, взгляд его темнеет от ярости.

— Ты что несёшь…

Доминик пользуется моментом, спрыгивает с качелей и делает несколько шагов в сторону.

— Правду слушать неприятно, аж кулаки чешутся? — ядовито спрашивает он. — Я не зря спросил, куда делась биологическая мать Амелии. Это чтобы семью не позорить, верно, братец? А я её помню, тоже пару раз к ней заглядывал. Редкой красоты была девица. И смеялась звонко. Как её звали?

Он смотрит на Бастиана, застывшего, как изваяние, и смело продолжает:

— Ну что ж поделать, раз в Ядре так принято! Заделал дитя — плод в Сад, доращивать, а мать в биореактор. Только я не такой, как ты. И не такой, как отец. И эта твоя «честь семьи» — пустой звук, за которым прячутся гнилые дела. И если ты не вернёшься завтра со своей морской прогулки, я на твоё место не сяду. Пусть ищут себе другого беспринципного подонка!

Шуршит под удаляющимися шагами гравий на дорожке. Свет и тень от листьев сирени образуют на площадке перед качелями причудливые узоры. Доминик давно ушёл, а Бастиан всё сидит, неподвижно глядя себе под ноги. И снова он как будто находится в маленькой хрупкой каморке под тяжеленной толщей земли, глины и камня. И нет из этой каморки выхода.

Расстегнуть воротник рубахи. Откинуться на спинку качелей, закрыть глаза. Дышать глубоко, чувствуя каждый глоток. Со дня на день распустится сирень, в воздухе разольётся её сладкий аромат… Спокойно. Надо глубоко дышать, просто глубоко дышать. Нужно собраться и выбросить из головы все семейные дрязги. Завтра важный день. Необходимо быть в форме.

«Как её звали?» — звучит в памяти издевательский вопрос.

Как её звали, ты помнишь, Бастиан Каро? Как звали твою любовницу, мать Амелии, которую по твоему приказу…

— Гад… Ненавижу! — хрипит Советник сквозь стиснутые зубы. Срывает сюртук, швыряет его на качели и бегом несётся к дому.

— Гийом! — зовёт он слугу — крепкого, жилистого рабочего. — В спортзал, срочно!

Спустя сорок минут Бастиан вспоминает, что должен съездить к отцу Ланглу для имплантации воздушного фильтра. Конечно, проще было бы довериться медикам Ядра, но священник делает это куда чаще — а значит, у него и опыта больше. Заодно надо бы узнать, нет ли чего нового по исследованиям синего льда.

Советник Каро благодарит Гийома, чьё лицо после спарринга напоминает жуткую багрово-синюю маску, выписывает ему пятидневный отпуск и выдаёт бутылку вина из погреба. Пар выпущен, и Бастиан чувствует себя лучше. Он принимает душ, быстрым шагом поднимается в свой кабинет на втором этаже, меняет мокрую от пота рубаху и надевает сверху лёгкую куртку. Попутно находит в шкафу довольную Амелию.

— Карты не здесь лежали, — замечает он с наигранной суровостью.

— Я их уже убрала и играю в волшебный город, — радостно рапортует дочь, вися на перекладине для верхней одежды, как на турнике. — У тебя в шкафу теперь есть заветная дверца, вот. Только это секрет.

И действительно — на внутренней стенке старинного шкафа чем-то белым намалёвана кривобокая дверь.

— Отлично. Конопушка, если соберёшься туда в гости — предупреди, где тебя искать, — усмехается Бастиан.

— Если я соберусь туда, то никому не скажу. Это же секретное место. Зверь туда не ходит. А ты куда?

— Мне надо к отцу Ланглу ненадолго.

Амелия пробкой вылетает из шкафа, с грохотом захлопывает за собой дверцы.

— Возьми меня с собой!

— Не в этот раз. Вот тебе задание: найди дядю Ники…

— Я заманю его в спортзал и запру до твоего возвращения.

— Умница, — кивает Бастиан, целует дочь в веснушчатый нос и уходит.

Два часа спустя он уже поднимается за Ксавье Ланглу в процедурный кабинет в университетском крыле собора. Эхо шагов Бастиана разносится по пустующим в вечернее время коридорам, освещённым длинными мерцающими лампами под сводами, а отца Ланглу в лёгких сандалиях на босу ногу абсолютно не слышно. Бастиан косится на его громоздкую фигуру — и поражается, как тот может настолько легко и бесшумно передвигаться.

«Как её звали? — крутится в голове вопрос, заданный младшим братом. — Я же помнил её имя… Как её звали?»

— Советник, — мягко окликает отец Ланглу. — Вас что-то беспокоит?

— Нет-нет, — поспешно отмахивается Бастиан. — Просто задумался.

Священник открывает неприметную дверь, делает широкой ладонью приглашающий жест.

Просторную комнату, облицованную белой каменной плиткой, заливает яркий свет. Четыре операционных стола, разделённые лёгкими переносными ширмами, металлический стол с парой стульев, в глубине кабинета — шкаф с хирургическими инструментами за прозрачными дверцами. Слева от шкафа — ещё одна маленькая дверь, незаметная за сияющей белизной.

— Лаборатория, — поясняет священник, проследив взгляд Бастиана. — Растворы, порошки, растительные компоненты. Там я готовлю нехитрые лекарства и провожу исследования. Проходите, Советник. Я принесу фильтр и анестетик.

— Тут так светло, — озираясь, отмечает Бастиан. — Не верится, что у Собора автономное энергоснабжение.

— А вы верьте, — отвечает отец Ланглу из лаборатории. — Это действительно энергия, получаемая от городской канализации. Просто распределение её продумано особым образом.

Священник возвращается, неся с собой фильтр в вакуумной упаковке, флакон с распылителем и пару резиновых перчаток.

— Я взял для вас новый, ещё из запасников, — его голос из-под целлюлозной медицинской маски звучит слегка приглушённо. — Обычно мы используем эти системы повторно, просто прочищаем фильтрующий состав и как следует дезинфицируем. Присаживайтесь. Процедура безболезненная, но довольно неприятная. Это быстро. Я наловчился ставить фильтры своим прихожанам на дому за минуту.

— Вы ещё и по домам с проповедями ходите?

— Не совсем так. Я обхожу вверенные мне два сектора, навещаю тяжелобольных и тех, кто не может прийти в церковь. Это тоже моя работа.

Бастиан садится на металлический стул у стола, нервно ёрзает, наблюдая за приготовлениями.

— Отец Ланглу, есть что-то новое по синему льду?

Широкие плечи священника поднимаются и опускаются под чёрной свободной рубахой. Лица его Бастиан не видит и истолковывает этот жест как неопределённый.

— Смотря, что считать новым, месье Каро. Химический состав я так и не могу распознать достоверно, тут нужен неповреждённый кристалл. Те жалкие осколки, что я смог добыть, при анализе дали воду с растворёнными в ней солями и частицы органических веществ, входящих в состав волокон клетчатки. Но что странно — в тех фрагментах, которые не успели растаять, вода образовывала структуры, присущие растениям. Если учесть мммм… поведение льда, то это действительно похоже на рост растения.